Знаки внимания

Мне бы тогда подружек повеселее, да оторваться с ними, а еще лучше — поискать другую работу и уйти от Дикеров, но сразу же стало понятно, как повезло, что они пригласили меня к себе. Работа здесь была интересной и коллеги приняли меня хорошо, а еще и бабушка говорила, что нет лучше — работать в мужском коллективе. В нем будто бы не было склок и дрязг, а если и случалось соперничество, то сравнительно честное. Так и было, мне в самом начале помогли очень сильно, особенно в мастерской, где монтировались микросхемы, осуществлялась наладка, доводка, а потом и приемка готового изделия или части его заказчиками. Меня воспринимали всерьез, как специалиста и пример тому подал сам Дикер, демонстрируя ровное и серьезное отношение, выслушивая наравне с другими и никогда не высмеивая, даже если мои предложения в итоге признавали нерабочими. И еще — для меня никогда не делали поблажек, с самого начала. И когда однажды я допустила прокол, нечаянно подставив шефа, он и наорал на меня и рублем наказал, как сделал бы это с любым другим провинившимся.

Понятно, что подружек для себя на работе я не могла найти. Но со временем появились несколько новых знакомых. Я старалась не засиживаться на выходных и вечерами дома и, кроме походов в кино с бабушкой, зачастила в Ледовый дворец на каток — учиться стоять на коньках, а потом и кататься. Выбиралась туда раза два-три в неделю и несколько раз попадала в одно и то же время с двумя подружками и молодой семейной парой. Мы здоровались, болтали, грелись вместе кофе. Дело дошло до встреч на льду в одно и то же время. Катались, сдавали все вместе коньки, потом недолго сидели в кофейне тут же — при дворце… и все. У этих людей были свои интересы и привычный круг общения. Заводить тесное знакомство или дружиться, как в садике или школе, в двадцать было уже не так комфортно, да еще если в списке общих интересов только каток и кофе-латте.

Глава 6

Зачем ты так? Не уж-то оскорбил?
Обидел, осторожно прикоснувшись,
Не осознав, позволив миг… порыв,
От боли отстранения проснувшись.

Тайком дотронувшись и замирая весь…
Не ожидая яростной расплаты,
Когда с тобой мы оба виноваты…
Зачем тогда была такая месть?

И ты горишь… я помню этот взгляд,
Я так хотел остановить мгновенье!
Ведь это было лишь прикосновенье
Или я все же… виноват?

* * *

Никто из коллег потом ни разу даже не намекнул мне о той сцене у двери и моем влюбленном щенячьем взгляде. Да и сам-то случай, по большому счету, был мелким и пустяковым. Это только для меня он стал трагедией вселенского масштаба. И даже очередным трофеем ловеласа Георгия я себя не почуяла, потому что его отношение ко мне всегда оставалось предельно уважительным. Только иногда, совершенно случайно, происходило что-то такое…. Будто бы мелочи, но даже они в моем состоянии были категорически противопоказаны, оборачиваясь настоящим потрясением и вызывая непредсказуемую реакцию.

Как-то уже зимой, отпросившись с работы пораньше, я одевалась, собираясь домой. Вся правая от лифтов половина этажа в не так давно отстроенном офисном здании арендовалась Дикерами. И гардероб у нас был устроен наподобие школьного, чтобы не захламлять верхней одеждой рабочие помещения — прямо напротив него находился пункт охраны при входе на этаж.

Свет, щедро освещавший подобие прилавка на входе, где я оставила сумку, глушили собой два ряда высоких вешалок, массово завешенных зимней одеждой и головными уборами. Еще кто-то одевался в конце ряда, стоя спиной ко мне. Сняв с верхнего рожка вешалки вязаный берет, я натянула его на голову, сунула руки в пальто, накрутила на шею шарф и вытянула из-под него косу. Шагнула на выход и вдруг почувствовала, что мои волосы что-то держит. Это длилось какой-то миг, даже долю его, но я удивленно дернулась, оглядываясь и не представляя себе — за что там можно было зацепиться? И увидела стоящего в шаге от меня уже одетого в верхнюю одежду Георгия.

Его рука медленно опускалась, а лицо потерянно застыло, будто его застукали на чем-то запретном. Но растерянным оно было только вначале, а потом…, потом что-то вдруг изменилось в его выражении и я не знаю, что это было — в прищуре его разом потемневших глаз, в жестком изломе губ… Что-то такое, окунувшее меня в жар от самой макушки и до кончиков пальцев на ногах. Такое сказочное ощущение, накатившее первый раз — медленная, неспешная нега, охватившая все тело и сделавшая меня слабой и нежной, тонкой и дрожащей внутри, полностью зависимой от такого его взгляда. И выглядела я на тот момент, наверное, как дурочка-Золушка в фильме, зачаровано распахнувшая глаза до упора. Чертов принц!