Знакомство по брачному объявлению

В субботу Туминский с утра отправился в Уремовск в «четвёртую травму», куда, как сообщила ему Яна, положили Нину. Поначалу пообщался с дежурным врачом, который на ходу сообщил ему, что травмы считаются лёгкой степени тяжести: рваная рана на голове, отчего было столько крови, гематомы на скуле и бёдрах, трещины на двух рёбрах. Сотрясение небольшое. Да, представьте, это считается лёгкая степень, угрозы жизни ни малейшей. Мы бы её на третий день выписали, но психологическое состояние… какое состояние, лежит и молчит. А когда мать приходит, визжит и машет на неё руками. Свекровь? А бог её знает… нет, муж не приходил.

Туминский зашёл в палату. Нина лежала у стены. Поглядела на него, он шёпотом представился, она повела головой, явно узнала, но ничего не ответила и отвернулась к стене. Лежавшая рядом старуха с гипсом на руке и ноге с оханьем развернулась и спросила:

– Ты, что ли, виновник торжества?

– А? Нет, я родственник… ну, родители наши были женаты… получается, брат… сводный.

– Что же ты, братишка, зятя не приструнил? Посмотри, до чего бабу довёл!

Туминский вздохнул:

– Мы не общались с детства. По сути, тут не струнить, а убивать надо. Человек на раз зверем не становится. Это он пожизненно зверь.

– Вот! О чём я этим дурищам говорю! Тут ведь… тебя как звать? Володя? Тут, кроме меня и Тиночки, – она махнула в сторону окна. – Тут все мужиками битые, только мы две машинами. Вон Валька уже заявление решила забрать. А я говорю: простишь – убьёт! Ты ведь так же считаешь? Поговори с ней.

При этом бабка выразительно мигала в сторону отвернувшейся Нины: мол, обращайся к этой Вальке, но слова твои для Нины.

Туминский кивнул ей и сказал:

– Видите, как Валя губки свои побитые поджала? Мол, она большая, умная, сама всё знает! Я тебя, Валя, учить не буду, случай из жизни расскажу. Была у меня бабушка Аня, три недели как похоронил. О ней речь. В 53-м году она окончила с отличием фельдшерско-акушерское училище. Распределение получила хорошее, в пригородное село, а город районный всего в 60 километрах от родного Новогорска. Всё удачно складывалось, встала на квартиру к хорошей бабушке вместе с ещё одной молодой специалисткой, библиотекаршей Шурочкой. Вечерами на танцы ходили и на спевку. Очень им обеим завклубом понравился, который хором руководил. Что сопишь, замолчать?

– Рассказывай, Володенька, – крикнула от противоположной стены женщина с перевязанной головой и без зубов, но с накрашенными губами. – Больно я про любовь истории люблю!

Женщины засмеялись, ещё одна поддержала:

– Ты что, Валька, тут мы со скуки дохнем, и нате вам – мужик, причём настоящий, не чета нашим злыдням! И история про соперниц!

– Да вы что, мне самой интересно! А бабушка твоя, она красивая была? А Шурочка? Опиши!

Зашла медсестра, разнесла таблетки по тумбочкам и присела на Нинину кровать: «Кто красивая?»

– Бабушка Аня моя была очень высокая для своего поколения, около метра семидесяти. Брюнетка со светло-серыми глазами. Худенькая. Не сказать, что красавица, но симпатичная. А Шурочка… Она часто её вспоминала. Маленькая, светленькая, пухленькая, этакая Снегурочка. В общем, невесты на загляденье. А завклубом уже ближе к тридцати, ростом небольшой, Ане рядом с ним каблуки не надеть, но с кудрявым чубом. На гармони играет, дом у родителей большой. Словом, завидный жених. Эти приезжие девчонки всё удивлялись, почему возраст уже к тридцати, а не женат. Смеялись: закопался в невестах. Стал он их после репетиции хора провожать, да так себя вёл, что долго не понимали девушки, за кем ухаживает. Потом стало понятно: за Аней. Шурочка отступила. Через год сыграли свадьбу. А через два месяца после свадьбы избил он новобрачную так, что, когда свекровушка пол мыла, на снег красную воду выплёскивала. Перевязала её и в спальне заперла: «Лежи. Раз муж учит, значит, заслужила». А Аня, дождавшись, когда свекровь от двери отойдёт, стекло из окна выдавила и на снег выпала. И по снегу босиком в контору, где её медпункт находился. Позвонила в районную больницу, оттуда за ней приехали. Написала из больницы родителям: так, мол, и так, муж избил, жить с ним не буду, заберите. Через несколько дней пришёл ответ: мы тебе при знакомстве с его родителями сразу сказали, что они звери, но ты не послушала. Теперь, закон принявши, живи, нас не позорь!

– Родители, – возмутилась медсестра. – Кому же тогда жалеть, если мужик бьёт, а родители не помогают?

– Как было, так и рассказываю. Выписавшись из больницы, поехала она в Новогорск…

– К родителям?