Знакомство с иллюзорным миром Артура Шопенгауэра

Интеллект способен лишь к распознаванию отношений между вещами, которые он трактует как мотивы для проявления воли, к которой он сам принадлежит. Такое познание опосредованно, поскольку оно находится в зависимости от воли, в отличие от него, художественное познание объективно и не зависит от воли, а поэтому отношения между вещами и объектом воспринимаются непосредственно, что освобождает интеллект от влияния воли, напоминает философ. Если интеллект достаточно самостоятелен, чтобы опустить отношения вещей к самой воле, для того, чтобы вместо них воспринять чисто объективную сущность какого-либо явления через интуитивное сопоставление отношений вещей между собой, то такой интеллект выходит из-под влияния воли и отказывается от восприятия одних только отношений, а потому и от восприятия всякой отдельной вещи как таковой, развивает Шопенгауэр свою мысль. Во всякой отдельной вещи он тогда прозревает её существо, весь её род, образ, независимый от временного бытия, что и составляет идею в платоновском смысле. Такой образ, созданный на основании познания отношений, не есть сущность вещи в себе, но даёт представление об истинном характере вещи, выражении её сущности, воспринимаемом интуитивным созерцанием как объект. Идея, являясь центральным пунктом всех отношений, есть полное и совершенное явление, адекватная объективность воли в этой форме её проявления, приходит к заключению философ. Идеи раскрывают суть явлений, объективный характер вещей, но не их сущность как вещей в себе: такая сущность недоступна ни через идею, ни через какую бы то ни было иную форму объективного познания, признаёт Шопенгауэр. Лишь благодаря тому, что всякое познающее существо есть одновременно и индивид, часть природы, – единственно потому для него доступно проникновение в недра этой природы посредством самосознания познающего, когда природа действует непосредственным образом и обнажает себя перед этим сознанием как проявление воли. Идея Платона, рассматриваемая как чисто объективный образ, стоящий вне времени и всяких отношений, – эта же самая идея, взятая эмпирически и во времени, представляет собой эмпирический коррелят, её вид, по утверждению Шопенгауэра. Как каждый индивид имеет свои корни в роде, время имеет своё начало в вечности; и так каждый индивид, неся в себе сущность своего рода во временной продолжительности, существует вместе с тем в вечности. Уникальность и естественная единичность идеи воспринимается чувствами и мозгом созерцающего индивида как обусловленная множественность отдельных вещей, преображаясь через рефлексию разума как общее понятие, равное по своему объёму идее, однако облечённое в совершенно иную форму, лишённую наглядности и определённости. Сознание вынужденно совершить акт самоотрицания, отдалиться от собственной воли чтобы воспринять какую-либо идею, заявляет Шопенгауэр. Получив таким образом временное освобождение от воли, интеллект способен предпринять созерцательную деятельность мозга без мотиваций или аффектов. Сознание выступает таким образом в двоякой роли: самосознания своего «Я», которое представляет волю, но также осознания окружающего мира, которое становится тем совершеннее и объективнее, чем меньше мы осознаём собственное «Я» как принадлежащее этому миру. Поскольку все страдания имеют источником волю, составляющую наше действительное «Я», с уменьшением самосознания уменьшается и возможность страдания, отчего состояние объективного созерцания ощущается как нечто благостное, что можно назвать одним из двух элементов эстетического наслаждения, объясняет философ. Поскольку мы способны к восприятию сущности вещей как идей только тогда, когда не находимся к ним ни в каком отношении через нашу волю, то идеи легче постигаются нами из художественных произведений, чем из действительности. Произведения искусства стоят вне всякого отношения к нашей воле, тогда как восприятие идей в действительности требует интеллектуального отвлечения от собственной воли. Искусство, создавая не существующий в действительности образ, выделяет существенное и отбрасывает несущественное, но также делает возможным чисто объективное восприятие, ведущее к эстетическому наслаждению. Создание произведения искусства требует от артиста особой формы производительности. В голове обычного человека созерцательная сила приводится в движение и поощряется исключительно волей и не имеет достаточной энергии и эластичности для бесцельного объективного восприятия мира. В редких случаях, между тем, сила представления мозга настолько избыточна, что в состоянии создать явственный объективный образ внешнего мира, бесполезный для намерений воли, – в таких случаях мы встречаемся с гением, утверждает философ. Всякое понятие есть лишь абстракция, отсекающая от мысли отдельные стороны предмета, его своеобразность. Подлинная сущность вещей открывается именно интуитивному созерцанию, мыслящему в образах, которые лежат в корне истинно художественного произведения, созданного гением. По мнению Шопенгауэра, произведения заурядных талантов, созданные на основе понятий, содержат разумные мысли и подражания и рассчитаны на текущие потребности публики и признание современниками. В отличие от заурядного артиста, гений принимает на вооружение свою фантазию, помогающую ему создать из наглядных представлений любой предмет или процесс в живых образах. В частном постоянно видеть общее – в этом именно и заключается основная черта гения; обыкновенный же человек в частном всегда и познаёт частное как таковое, потому что лишь как таковое оно относится к действительности, которая одна имеет для него интерес, т. е. отношение к его воле. Степень, с какой всякий человек в отдельной вещи не просто мыслит, но и прямо видит, не только её, но уже и нечто более или менее общее, вплоть до наиболее общей идеи рода, – эта степень может служить критерием его близости к гению, заключает философ. Когда гений обретает мгновение вдохновения, его интеллект отрешается от желаний и способен увидеть мир в его истинном виде и полноте. Такое состояние до некоторой степени противоестественно и противоречит самой природе и назначению интеллекта, поэтому гениальность является редкостью среди людей. Произведения искусства, созданные гениями, не есть объект утилитарного использования, поскольку они создаются творчеством свободного от воли интеллекта. Если прочие продукты человеческой деятельности создаются для облегчения жизни и развлечения, гениальные творения существуют для самих себя и могут толковаться как чистое цветение бытия: то, что полезно, редко выглядит прекрасным. Решению проблемы бытия способствует не только философия, но и изящные искусства, утверждает Шопенгауэр, делая вместе с тем важное различие: тогда как искусства передают своё понимание того, что такое жизнь, через мимолётные образы, философия в состоянии дать ответ в форме абстракции, удовлетворяющий и однозначный. Каждое произведение искусства стремится показать нам жизнь и вещи такими, каковы они в действительности, но не всякий может видеть их непосредственно таковыми, потому что они окутаны туманом объективных и субъективных случайностей: этот туман искусство и рассеивает, объясняет философ. Содействие зрителя, необходимое для наслаждения художественным творением, отчасти основывается на том, что всякое произведение искусства может действовать только через среду фантазии; поэтому оно должно возбуждать её, и она ни на минуту не должна оставаться незатронутой, бездеятельной. Это есть условие эстетического воздействия, и потому является основным законом всех изящных искусств. Именно недосказанность художественного произведения направляет фантазию на верный путь, заключает философ. Вполне удовлетворяет нас впечатление от художественного произведения только в том случае, если оно оставляет в нашей душе нечто такое, чего мы, сколько о нём ни думать, не можем целиком довести до отчётливости понятия.