Знакомство с таинством православной Троицы Владимира Лосского

Для Барта, каждая из этих концепций суммирована в термине «личность», который совершенно не подходит для определения отличий внутри Божественной сущности. Представив, какое глубокое непонимание связано с термином «персона», Барт предлагает использовать другое понятие для выражения той же концепции и решает, что «способ бытия»/Seinsweise (Нем.) может вынести эту обязанность. Он истолковывает это как буквальный перевод греческого термина «ипостась» на язык современного теологического разговора без излишнего теологического или этимологического багажа, которым обременён современный термин «персона». Отец, Сын и Дух отличны друг от друга в том, что каждый из них имеет определённое отношение происхождения, которое гарантирует равенство сущности и Божественности в каждом их них. Вафам замечает, что тогда как Барт верит, что термин «способ бытия» поможет избежать многих случаев непонимания на основе неточностей в концепции «персоны», он всё же признаёт, что отдельный, объективно более подходящий, термин не поможет преодолеть «великие трудности, которые всегда окружали доктрину Троицы, и которые относятся также и к нам». (Whapham 2010, стр. 10)

Вклад Ранера в дело возрождения доктрины Троицы в католической теологии принимает форму едкой критики главных элементов нео-схоластической ремесленной теологии, унаследованной им от предыдущего поколения католических теологов. Вафам отмечает понимание Ранером Троицы его обращением к трём главным проблемам: растущей изоляции доктрины Троицы от остальной догматической теологии; определению имманентной и экономической Троицы; поиску наиболее точного использования термина «персона» в понимании троичных отношений. Так же как и Барт, Ранер находит термин «персона» проблематичным: несмотря на долгую историю использования этого слова среди теологов, этот термин всё более склонен означать индивидуальное сознание и центр активности в современном философском толковании. Всё же, Ранер не согласен с Бартом в том, что само слово по своему происхождению плохо подходит для выражения того, что оно предполагает означать, и подтверждает, что этот термин должен быть сохранён именно на основании его исторического использования. Ранер, тем не менее, предлагает свою версию как «способы существования»/Subsistenzweisen (Нем.) для прояснения двойственности, которая, как представляется ему, стала частью современного контекста и использования в нём термина «персона». По его мнению, категория «способы существования» «лучше, проще, и более гармонична с традиционным языком богословия и церкви чем «способ бытия» Барта, потому что эта категория означает именно то, что Святой Фома Аквинский имеет ввиду под термином «персона» и потому что она относится к нашему переживанию Отца, Сына и Духа как они явлены в откровении истории спасения», как Ранер пишет в своей «Троице». (Whapham 2010, стр. 11)

То беспокойство, которое разделяют Карл Барт и Карл Ранер относительно использования термина «персона» по отношению к доктрине Троицы, для Панненберга представляется тем видом развития термина, который он наиболее ценит, отмечает Вафам. Для Барта и Ранера кажется немыслимым и совершенно неадекватным с Божественной сущностью говорить о трёх свободных и само-осознаваемых субъектах. В основном, и Барт, и Ранер признают современное понимание «персоны» и пытаются избежать его на основе чувствуемой ими несообразности термина с Троицей. Стратегия Панненберга лежит в том, что он признаёт современное толкование «персоны», хотя и в ограниченном смысле, комментирует Вафам. Поддерживая современное сосредоточение на действии, он принимает с подозрительностью важность сознания как определяющего божественную личность. (Whapham 2010, стр. 11)