Знакомьтесь — Юджин Уэллс, капитан

— Душ ты можешь и у меня принять, — сказала она на ходу. — И одежду тебе найдем. Ты меня не стеснишь, у меня большая каюта.

Я топал в своих штопаных-перештопаных башмаках, заляпанных засохшей черной грязью. Никак ее слова в голове не укладывались. Как это — похоронили? Чтобы парни меня бросили? Да быть такого не может! Решаю, что во всем виновата излишняя женская возбудимость. Так уж они скроены, женщины. Сначала чувства, потом, если останется — мозги. Наверное, Мишель не исключение. Она хоть не такая, как все, но все же женщина. И за меня волнуется. Оттого и глупости говорит. Так что, когда мы к ее каюте подошли, я уже был спокоен. Главное, что я жив. И снова тут. Почти дома. И Мишель рядом. Зачем бы она тут ни оказалась. Чего еще желать?

Глава 3 Поди пойми этих женщин

Едва я успел вымыться и переодеться, как в нашу каюту, словно в насмешку, именуемую адмиральской, вежливо постучали. Каюта отличается от бывшей моей наличием письменного стола и большущей тактической голограммой над ним. Ну и тем, что в ней можно было не только на койке сидеть, а еще и на креслах вдоль одной стены. А в остальном — такая же конура, как у всех. В старину места на кораблях ВКС не хватало катастрофически, даже для адмиралов. Все жили скромно.

— Войдите, — сказала Мишель, отодвигаясь от меня.

В дверь заглянул Милан.

— Простите за беспокойство, госпожа баронесса, — сказал Милан, странно растягивая слова. Глаза его лихорадочно блестели. — Вы позволите поболтать с вашим другом?

— Сколько угодно, командир, — с вежливой улыбкой ответила Мишель. Я-то видел, какая она искусственная, ее улыбка. И тут же понял, почему — Милан заявился изрядно навеселе. Видно, где-то приложился к бутылке на радостях, и довольно основательно. Это очень непохоже на того, прежнего Милана, командира базы.

Он присел на одно из кресел у стены. Спохватился, встал.

— Вы позволите, баронесса?

— Да, пожалуйста. Не желаете чего-нибудь выпить? — предложила Мишель, играя роль радушной хозяйки.

— Рому, если вам не трудно, — криво улыбнулся Милан. Он изо всех сил старался походить на тех, давно забытых ныне офицеров, чья светская выучка ничуть не уступала военной.

— Прошу вас, командир, — натянуто улыбнулась Мишель, подавая ему стакан с коричневой жидкостью.

— Благодарю, баронесса.

Я в удивлении смотрел на этот спектакль. Милан, тот самый упрямый Милан, которого я когда-то вытащил под огнем с галечного пляжа, снова напоминает обычного синюка, с которым мы летели сюда на «Либерти». Сразу вспомнилось его пьяное бахвальство своими заслугами, и то, как он не просыхал все время, пока мы ожидали отправки с Йорка. И как его били за пролитое спиртное. Вместо сильного волевого человека, каким он стал по прибытии на авианосец, и каким он мне запомнился, в каюте сидит тряпичная кукла с сизыми мешками под глазами.

— Как ты, Юджин? — сделав изрядный глоток, поинтересовался мой командир. Мишель делала вид, будто разговор ей не интересен, рассеянно смотрела в угол.

— Нормально. Спасибо, что вытащил.

— Да брось. За мной должок, ты же помнишь.

— Как вы тут? Что нового?

— Все новое.

— То есть?

— Теперь делаем по одному вылету в день. В верхних слоях сбрасываем контейнеры, и назад. Еще пару авианосцев в гроб загнали. Земляне стали ниже травы. Авиазаводы мы тоже раздербанили — пару недель назад вычислили и закидали плазмой. Корпорация прикупила высокоточных бомб. Красота! В шлак все спекли. Времени на досуг теперь хватает. Все высыпаются, даже техники. И настоящий бар работает.

— Ничего себе. А охрана зачем?

— Ну… это я распорядился. Дисциплина стала ни к черту. Пьяные драки, однажды даже со стрельбой. А я вроде бы как командую тут, пришлось меры принять. Осуждаешь?

— Да нет, что ты. Тебе видней.

— Это точно, — кивнул Милан и снова приложился к стакану. Кубики льда звякнули по донышку.

— Еще, командир? — предложила Мишель.

— Если вам не трудно… баронесса, — ответил Милан. Язык подчинялся ему с неохотой.

— Я это, зашел спросить, как ты теперь? Останешься? Контракт твой вроде как кончился. Если хочешь, поставлю тебя командиром звена. Ты неплохо летаешь. Станет скучно, спустишься вниз, побомбишь обезьян. Весело будет, как встарь. Как на Флоте.

— Набомбился уже, — пробормотал я. Меня покоробило от того, как Милан отозвался о тех, кто внизу. Юсы, конечно, вовсе не те люди, с кем я жил в одном доме. Но все равно, от его слов мне не по себе.

— Я среди этих, как ты говоришь, обезьян, жил все это время. Они меня спасли. И от заразы выходили.

— Да? Я не знал. Гадал, что с тобой приключилось. Мы пару дней искали тебя в районе катапультирования. Потом земляне подтянули туда большую авиагруппу, начались стычки, пришлось убираться. Маяка твоего не слышно. Решили: кранты тебе. А ты живой, оказывается. Везунчик. Никто до тебя там не выживал.

Неожиданно Милан громко икнул. Осоловело уставился на свой вновь опустевший стакан, запоздало прикрыл рот ладонью.

— Эта… э-э-э… извините, мэм, — выдавил он, краснея.