Знамение смерти

Перворожденные неверяще дрогнули, потому что влезать в разговор будущего Владыки было чревато немалыми неприятностями, даже для леди. Шранк вопросительно поднял брови, а Гончая изумленно обернулась и внимательно посмотрела на откровенно смешавшуюся эльфийку, запоздало осознавшую свой промах.

На дороге ненадолго воцарилась напряженная тишина

— Подруга наша общая, — наконец, медленно ответила Белка. — Великолепная, чуткая, немножко грозная… красавица наша… Мирена, ты, наконец, решилась наплевать на этикет? Поздравляю, дорогая, ты делаешь большие успехи! Мое уважение и почтение! Надеюсь, я больше не услышу от тебя дурацкого «мой лорд»?

— Н-нет, — неуверенно ответила девушка, бросив испуганный взгляд в сторону, но Таррэн только одобряюще кивнул.

— Отлично! Тогда бросай этих снобов и давай сюда! Я тебе тако-о-о-е сейчас расскажу!

Маликон тихо скрипнул зубами.

— Леди, не совершайте ошибки, — вполголоса сказал он, но Мирена одарила его ледяным взглядом и нехорошо сузила глаза. — То, что позволено смертному, не к лицу юной леди из знатного Дома.

— Мне кажется, или ллер желает мне помешать?

— Что вы, леди. Просто решил взять на себя смелость дать вам мудрый совет. Ваш отец был бы очень недоволен такой уступкой и попранием традиций.

— Моего отца здесь, слава Владыке, нет, — холодно отрубила эльфийка. — Или вы собрались его заменить? Нет? Тогда, полагаю, я способна обойтись без ваших советов, ллер.

— Но…

— Это ты кого тут назвал мудрым?! — громко изумилась Белка. — Себя, что ли?! Во дает! Мирена, бросай его на хрен с таким самомнением! Пусть щеки дома надувает, а на дороге есть только один хозяин — ветер! Таррэн, скажи, что я прав!

— Конечно, малыш, — слабо улыбнулся тот, неотрывно следя за ней горящим взглядом. А когда Карраш гордо пронес хозяйку мимо, жадно вдохнул ее вкусный запах, едва не качнувшись следом. Да, слава богам, вовремя опомнился. — Ты никогда не ошибаешься.

— То-то же. Мирена, я тобой горжусь, честное слово! Хочешь яблоко?

— Хочу, — твердо ответила эльфийка, словно не замечая изменившихся лиц собратьев, и охотно взяла немедленно предложенный плод. После чего звучно надкусила и с видимым удовольствием (что для высокородной леди — верх неприличия!) принялась жевать. — Так что вы там говорили про Траш?

— Наш человек! — гордо надулась Белка. — Таррэн, не стой столбом — эта красавица с каждым днем восхищает меня все больше и больше. Настоящая женщина! Траш ты бы наверняка понравилась — наша девушка любит тех, кто силен духом.

— Ага, любит, — пробормотал Шранк. — На завтрак.

— Фу, грубиян. Мирена, не обращай внимания: он дурно воспитан с самого детства, даже я не могу переучить. А насчет Траш не переживай — непременно познакомитесь поближе.

Эльфийка улыбнулась и кивнула, всем видом изъявляя согласие, после чего неторопливо приблизилась к загадочно хмыкнувшему Каррашу и пристроилась от него по правую руку, тогда как Таррэн и Шранк остались по левую, надежно отгородив ее от негодующих взглядов сородичей.

Белка, видя, как непредсказуемо поменялись вдруг роли, и, чуя в молчаливой красавице знакомую бунтарскую душу, вдруг дурашливо поклонилась и негромко хихикнула:

— Приветствую вас в обществе ушастых отщепенцев, миледи! Добро пожаловать, милости просим! Вы, несомненно, его украсите и разбавите своей потрясающей красотой. Прошу знакомиться: Таррэн — Мирена… Мирена — Таррэн… Карраш и Ирташ — это просто демоны, не обращайте внимания на их добродушный оскал… вон тот злыдень затесался в нашу теплую компанию случайно. Ну, а меня и так все знают. Итак, что скажете?

Мирена сперва опешила, но потом поймала еще один одобрительный взгляд молодого лорда и рискнула блеснуть такой же белозубой улыбкой.

— Благодарю. Надеюсь, здесь мне хотя бы не будет скучно?

— О нет, дорогая, — коварно улыбнулась Гончая, мысленно потирая руки и кровожадно косясь на мрачные физиономии остроухих. — Чего-чего, а уж отсутствие скуки я вам обещаю.

Шранк беззвучно застонал и приготовился к худшему.

Глава 16

Мелисса склонилась над блаженно зажмурившимся Тиром и ласково взъерошила блестящие смоляные пряди. Его голова лежала у нее на коленях, лицо было спокойным и расслабленным, влажные после купания волосы, вольготно разметавшиеся по траве, загадочно переливались в свете далеких звезд, но зеленые глаза юноши горели еще ярче.

Он всегда любил ночь. Любил слушать тишину, нарушаемую лишь стрекотанием неугомонных сверчков и расцвеченную мягкими бликами от неподвижной воды, в которой, как в зеркале, отражается безоблачное небо. Любил разгадывать вычерченные в вышине игривым ветром едва заметные знаки. Любил смотреть на непрерывно падающую воду, как в величественном водопаде у них дома. Но еще больше он любил, когда Мелисса играла с его волосами, и всегда охотно позволял ей проделывать с собой эту вольность.

— О чем вы говорили? — нетерпеливо потеребила она длинное ухо спутника.

Тир, раскинув руки далеко в стороны, хитро улыбнулся.

— О разном. Тирриниэль хотел вызнать, кто нас вырастил, но я оказался быстрее.