Знамение змиево

На обратном пути Воята заблудился. Вдоль ручья он прошёл почти правильно, но после, уже за буреломом, увидев тропку, от радости тут же на неё свернул и шагов через сто понял, что тропка не та. Пошёл назад, свернул еще раз – мнимая тропка исчезла, упёршись в край болота. Пошёл опять назад, с досады и лютого голода начал кричать – и ему ответили так быстро, что не поверил, думал, леший манит. Однако человеческие голоса не смолкали, среди них обнаружился женский, и вскоре Воята приметил между соснами троих – Еленку, полуседого мужика, в котором признал Василия Снежака, и какого-то парня. Увидев Вояту, Еленка вскрикнула, бегом устремилась к нему и стала обнимать восторженно, будто родного сына. Слушая её бессвязное и радостное бормотание, Воята вспомнил: сам же сказал, «если завтра к полудню не приду, приходите с кулём рогожным косточки собирать». Полдень миновал недавно, но Еленка, от тревоги всю ночь не спавшая, ещё утром уговорила Василия и Пятелку, своего двоюродного племянника, пойти с нею в лес искать пропавшего парамонаря.

– У вас поесть чего есть с собой? – выдавил Воята над головой Еленки: она обнимала его так крепко, что дыхание спёрло.

К счастью, Василий прихватил в дорогу хлеба, сала и вяленых лещей, и за всё это Воята охотно принялся, присев на поваленное дерево у тропы.

– Это тебя Крушина старый так расписал? – с беспокойным смешком Василий кивнул на разбитый нос Вояты и едва подсохшую ссадину на брови.

– Нет, это я… с другой нечистью сцепился.

– Ты прямо как святой Никита Бесогон! Чего ты там забыл-то, у Крушины?

Воята в это время жевал, поэтому имел время подумать.

– Обет я такой дал, – выговорил он наконец. – Что, дескать, ночь там проведу и бесовскую силу посрамлю.

– Ага, да! – со смехом воскликнул Пятелко. – У нас тоже отрок один, Нежко, в Крушинину избу полез, хотел колдовству научиться – ещё до полуночи сбежал оттуда в мокрых портках и до сих пор заикается!

– Воята не станет такими дурными делами заниматься! – осадила племянника Еленка. – Колдовству учиться, вот ещё!

– И я не сбежал, – добавил Воята. – Портки сухие у меня.

Он заметил, как Еленка окинула взглядом его короб за спиной, видимо, зная, что Апостол туда не поместился бы. Но не огорчилась: слишком рада была видеть Вояту живым.

– Да уж он Нежку не чета, – хмыкнул Василий. – Отрок храбрый, это вся волость знает. Ещё когда по тому вашему мужику стал псалмы читать, что был волком уяден…

Воята переменился в лице, надеясь, что за усердным жеванием этого никто не заметит. Знал бы он в тот давний вечер, когда просил у отца Касьяна позволения читать по памяти Псалтирь по Меркушке, кто был тот зверь!

Колдовству учиться… Дела ему больше нет. Но тут вспомнилось: «Ты теперь не только с книгой, а с любым духом сможешь разговаривать». Уж не стал ли он, после встречи со Страхотой, и в самом деле колдуном!

Когда пришли в Песты, Еленка засуетилась, стала жарить яичницу, поставила варить кашу – отпускать Вояту шагать семь вёрст до Сумежья на голодное брюхо она отказалась. Увлечённая хлопотами, ни о чём не спросила. Только когда Воята уже принялся за яичницу, Еленка, стоя рядом, будто мать, сказала с нарочитой лёгкостью:

– Бог с ним, с тем Апостолом. Может, черти его унесли, а нам без него и лучше.

– Книгу Божественную черти унести не могут, – наставительно ответил Воята. – Я её видел.

– Кого?

– Книгу. Апостол. В руках держал.

– Где же ты нашёл? – изумилась Еленка.

– Ровно там, где ты положила. Страхота зачаровал, чтобы никто помимо его воли Апостол найти не мог. Сам отец Касьян приходил туда, искал, да ушёл ни с чём.

Понимая, что едва ли ему представится случай рассказать об этом приключении кому-то ещё, Воята изложил события ночи во всех подробностях. Еленка слушала, ловя каждое слово. Собственная его мать едва ли смогла бы принять всё это ближе к сердцу. Когда он говорил о Страхоте, у Еленки снова в глазах заблестели слёзы, но она справилась с собой.

– И я вот что смекнул, – сказал Воята, пересказав содержание записи попа Хоритана. – Отец твой, Македон, должно быть, тоже пытался Великославль вытянуть. Была пятница великая Ульяния и с нею Девятуха – так? Видели люди над озером змия огненного – так? Только цепь золотую увидел да голос тот услышал один только батюшка твой. А он того и ждал. Затем туда и пошёл. Не берёзки же завивать! Потянул он за ту цепь со всех своих сил… да не вытянул. Сил не хватило, только сердце надорвал. Оттого и был синий, как утопленник, а никаких ран не имел.

Еленка поднесла к носу конец передника, пытаясь удержаться от рыданий. Думали, будто злодей какой отца Македона удавил, потом пошёл слух, будто зверь ему горло перервал, но то, что случилось на самом деле, никому не могло прийти в голову. Разгадку тайны смерти своего отца Еленка держала в руках, но унесла и спрятала, так в неё и не проникнув.

– В тот день Тёмушке как раз десять годочков исполнилось бы… – ломким от слёз голосом сказала Еленка. – Исполнилось… она ведь жива… была…

– И будет! – заверил Воята.