Знаменитые мистификации

• В 1729 году Монтескье опубликовал во французском переводе греческую поэму в духе Сафо, сообщив в предисловии, что эти семь песен написаны неизвестным поэтом, жившим после Сафо, и найдены им в библиотеке одного греческого епископа. Позже Монтескье признался в мистификации.

• Знаменитой и масштабной подделкой античных классиков является мистификация Пьера Луиса, выдумавшего поэтессу Билитис. Он печатал ее песни в «Меркюр де Франс», а в 1894 году выпустил их отдельным изданием. В предисловии Луис изложил обстоятельства «находки» им песен неизвестной греческой поэтессы VI века до н. э. и сообщил, что некий доктор Хейм даже разыскал ее могилу. Два немецких ученых – Эрнст и Вилламовиц-Мюллен-дорф – тотчас же посвятили новооткрытой поэтессе статьи, и имя ее было внесено в «Словарь писателей» Лолье и Жиделя. В следующем издании «Песен» Луис поместил ее портрет, для которого скульптор Лоране скопировал одну из терракот Лувра. Успех был огромен. Еще в 1908 году не всем было известно о мистификации, так как в этом году Луис получил от одного афинского профессора письмо с просьбой указать, где хранятся оригиналы песен Билитис.

• Мишель Шаль был всемирно известным математиком, достойным членом Академии наук, автором новаторских научных трудов, обладателем золотой медали лондонского Королевского общества, зарубежным членом Берлинской, Петербургской, Брюссельской, Римской, Стокгольмской, Мадридской и других академий. В течение восьми лет, с 1861 по 1869 год, этого известного ученого мужа дурачил один полуграмотный мошенник. За немалые деньги он продавал ему фальшивые письма знаменитостей. За восемь лет прохиндей по имени Врэн-Люка продал ни много ни мало – 27 345 писем. В коллекции академика хранилось 1745 писем Паскаля, 622 письма Ньютона и 3000 писем Галилея. Великолепно разбиравшийся в математике ученый, не считая, выбрасывал деньги на эти письма. За восемь лет мошенничества он выплатил жулику 140 тысяч франков.

Каким же образом мошеннику удавалось морочить голову простодушному ученому? «Легенда» выглядела следующим образом: бывший сторонник французского короля некий граф Буажурден бежал от революции в Америку. Он сел на корабль, но недалеко от берега судно попало в шторм, затонуло, а граф погиб в волнах. Спасательная экспедиция среди обломков корабля обнаружила сундук, в котором хранилась бесценная коллекция рукописей, принадлежавшая графу. После разгрома революции наследники получили драгоценный сундук, сохранили его как семейную реликвию, но следующее поколение уже не испытывало такого почтения к памяти предков; разорившись, потомки Буажурдена нуждались в деньгах и были согласны продать несколько писем. Естественно, без огласки, дабы не оскорбить самолюбие родни.

Постепенно аппетит рос, несколько писем размножились до 27 345 штук, а ученый, потеряв чувство реальности, скупал все подделки, которые ему подсовывались. Письма были написаны на бумаге, вырванной из старых книг, старинным шрифтом. Автор подделки не поленился и подержал бумагу несколько дней в соленой воде, чтобы придать хоть немного достоверности сказке о кораблекрушении.

О бесконечной наивности великого математика свидетельствует тот факт, что он даже не поинтересовался: а был ли на свете граф Буажурден, имущество которого состояло из сундука с чужими письмами? Правда ли, что он погиб в море? Кто его наследники и где живут? Можно ли лично встретиться с кем-нибудь из потомков неудачливого графа и осмотреть всю коллекцию? Если у Шаля и возникало такое желание, Врэн-Люка заморочил ему голову с помощью отвлекающего трюка: он продал ученому несколько редких писем, получил за них солидные деньги, а спустя несколько дней явился с расстроенным видом и попросил вернуть письма в обмен на полученные за них деньги; якобы один из наследников, генерал старого закала, узнав о случившемся, рассвирепел. Он запретил продажу других писем и потребовал возвращения этих. Шаль и думать забыл о сомнениях, охваченный тревогой за свои сокровища. Он сам умолял посредника, чтобы тот успокоил старого генерала, ведь у него, академика, письма находятся в надежном месте. Врэн-Люка взял на себя эту сложную задачу, «уговорил» старого ворчуна, и «раритеты» потекли из сундука в шкаф господина Шаля неоскудевающей рекой. Было, правда, в этой истории одно слабое место, которое мог бы заметить даже школьник, имей он такое желание. Предположим, Паскаль и Ньютон писали письма на французском языке, и ловкая фальшивка могла обмануть неопытный глаз. Но переписка Александра Великого с Аристотелем на французском была по меньшей мере удивительной, а уж письма Клеопатры Юлию Цезарю на том же, не существующем в ее времена, языке вообще выходили за грани разумного. А в первой сотне писем, извлеченных из сундука, были и такие «редкости». И даже еще более странные, как это выяснится в дальнейшем.