Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе

Глава 14 Крашеная блондинка

Я был крайне разочарован результатами бомбовой атаки, предпринятой Пуаро в Чайнатауне. Начать с того, что глава банды сбежал. Когда Джепп, заслыша свисток Пуаро, ворвался в дом, он нашел в холле четверых лежащих без сознания китайцев, но человека, грозившего мне смертью, среди них не оказалось. Я вспомнил позже, что, когда меня вытолкнули за дверь, чтобы я заманил Пуаро в дом, этот человек держался где-то позади своих слуг. Видимо, при взрыве газовой бомбы он очутился вне опасной зоны и смог ускользнуть через один из многочисленных коридоров, ведших наружу.

От тех четверых, что попались нам в руки, мы ничего не узнали. Проведенное полицией тщательное расследование не установило связи между ними и Большой Четверкой. Это были обычные жители китайского квартала, из самых бедных, и они совершенно не понимали, о каком таком Ли Чанг Йене их спрашивают. Китайский джентльмен нанял их на работу в доме возле реки, и они совершенно ничего не знали о его делах.

К следующему дню я полностью оправился от воздействия газовой бомбы Пуаро, если не считать легкой головной боли. Мы вместе отправились в Чайнатаун и тщательно осмотрели дом, из которого меня сумел вызволить мой друг. Владение состояло из двух зданий, соединенных между собой подземным переходом. И первый, и верхние этажи обоих строений были заброшены и пусты, даже мебель там отсутствовала, разбитые окна закрывали прогнившие ставни. Джепп уже сунул нос в подвалы и нашел потайной ход в подземную палату, где я провел такие неприятные полчаса. Более тщательный осмотр подтвердил мои ночные впечатления. Шелка на стенах и диване, ковры на полу оказались редкостной ручной работы. И хотя я слишком мало знаю о китайском искусстве, я все же могу утверждать, что каждый предмет в том помещении был в своем роде совершенством.

С помощью Джеппа и его людей мы как следует обыскали подземные апартаменты. Я лелеял серьезную надежду на то, что мы найдем какие-нибудь важные документы. Например, список особо важных агентов Большой Четверки или шифрованную записку о планах банды – но ничего подобного мы не нашли. Единственной бумагой, отыскавшейся под землей, был тот самый листок, с которым сверялся китаец, диктуя мне письмо к Пуаро. Там были записаны все подробности нашей жизни, даны определения характеров и слабостей, благодаря которым на нас можно воздействовать.

Пуаро совершенно по-детски обрадовался находке. Лично я вообще не видел в ней смысла, тем более что составлявший записку человек грубо ошибся в некоторых из своих оценок. Я указал на это моему другу, когда мы вернулись домой.

– Мой дорогой Пуаро, – сказал я, – теперь вы знаете, что враг думает о нас. В целом он явно преувеличивает силу вашего ума и до нелепости недооценивает мои мыслительные способности, но я совершенно не понимаю, какую мы можем извлечь пользу из этого.

Пуаро противно хихикнул.

– Вы не понимаете, Гастингс, да? Но ведь мы теперь можем подготовиться к новым атакам – мы можем вычислить их методы, зная их ошибки! Например, друг мой, мы будем помнить, что вам следует всегда хорошенько подумать, прежде чем начинать действовать. И если вы снова встретите рыжеволосую молодую леди, находящуюся в беде, вы должны посмотреть на нее… как это по-английски… с подозрением, так?

Ну да, в записке высказывалось некое совершенно абсурдное упоминание о моей предполагаемой импульсивности, а также говорилось, что я в особенности чувствителен к чарам молодых леди с названным цветом волос. Я воспринял высказывание Пуаро на эту тему как дурной тон, однако, к счастью, мне было чем отразить удар.

– А как насчет вас самого? – возразил я. – Вы не собираетесь излечиться от вашего «чрезмерного тщеславия»? От вашей «мелочной аккуратности»?

Я цитировал записку и увидел, что мой друг не находит ничего приятного в этих определениях.

– Но, Гастингс, можно не сомневаться – кое в чем они сами себя обманули! Со временем они убедятся в этом. Мы же кое-чему научились, а знать – это значит быть готовым.

Эта фраза стала в последнее время чем-то вроде девиза Пуаро; он повторял ее так часто, что меня уже тошнило от этих слов.

– Мы кое-что знаем, Гастингс, – продолжал он. – Да, мы кое-что знаем… и это к лучшему… но мы знаем недостаточно. Мы должны узнать больше.

– Каким образом?

Пуаро поудобнее устроился в кресле, поправил коробок спичек, который я небрежно бросил на стол, и замер в позе, которая была мне слишком хорошо знакома. Я понял, что он намерен высказаться.