Знаменитые русские о Неаполе

«Но какой Вы (по крайней мере тогда были) мрачный писатель! Я ничего безотраднее этой „Хорошей жизни“ не помню в русской литературе… Да, дорогой друг, не много есть в русской классической литературе писателей, равных Вам по силе. А по знанию того, о чем Вы пишете, и вообще нет равных; конечно, язык „Записок охотника“ или чеховских „Мужиков“ не так хорош, как Ваш народный язык… Нет ничего правдивее того, что Вами описано. Как Вы все это писали по памяти иногда на Капри, я просто не понимаю. По-моему, сад, усадьбу, двор в „Древнем человеке“ можно было написать только на месте. Были ли у Вас записные книжки? Записывали ли Вы отдельные народные выражения (есть истинно чудесные, отчасти и по неожиданности, которой нет ни у Тургенева, ни у Лескова)…».

Бунин ответил Алданову:

«Что иногда, да даже и частенько, я „мрачен“, это правда, но ведь не всегда, не всегда… Насчет народного языка: хоть Вы и жили только в волынской деревне, – и как жили, Бог мой! – такой писатель, как Вы, с таким удивительным чутьем, умом, талантом, конечно, не может не чувствовать правды и языка великорусского, и пейзажа, и всего прочего. И опять я рад Вашим словам об этом. Только я не понимаю, чему Вы дивитесь. Как я все это помню? Да это не память. Разве это память у Вас, когда Вам приходится говорить, например, по-французски? Это в Вашем естестве. Так и это в моем естестве – и пейзаж, и язык, и все прочее… И клянусь Вам – никогда я ничего не записывал… Клянусь, что девять десятых этого не с натуры, а из вымыслов: лежишь, например, читаешь – и вдруг ни с того ни с сего представишь себе что-нибудь, до дикости не связанное с тем, что читаешь, и вообще, со всем, что кругом».

В январе 1912 г. Бунины отъезжали с острова на несколько дней в Неаполь, посетили Поццуоли, Помпеи и вернулись на Капри через Сорренто. В феврале Бунин закончил на Капри рассказы «Захар Воробьев» (в котором некоторые критики увидели «новый пасквиль на Россию») и «Игнат» (который вышел с задержкой и купюрами по причине того, что издатель нашел в тексте «некоторую рискованность положений и описаний»).

1 марта 1912 г. Бунины уехали с Капри. Несколько дней они провели в Неаполе, а потом отплыли на корабле через Бриндизи и остров Корфу в Патрас. Осмотрев Афины и еще несколько греческих городов, они вернулись в Россию.

В конце 1912 г. Бунины снова отправились в Италию. Побывали в Венеции и Риме, а 29 ноября приехали на Капри, чтобы провести там еще одну зиму. С дороги, в предвкушении новой встречи с островом, где ему так хорошо работалось, Бунин писал: «Домой, домой, в Вязьму, в Вязьму!» А Вера Николаевна, в свою очередь, отметила в одном из писем: «Приехав сюда, почувствовали мы великое успокоение; совсем как дома…».

И снова Бунины (опять вместе с Н. А. Пушечниковым) поселились в отеле «Квисисана», заняв на этот раз четыре комнаты. Уже к концу года Бунин закончил на Капри несколько новых рассказов – «Князь во князьях» (в черновом автографе – «Лукьян Степанов»), «Преступление» («Ермил»), «Вера» («Последнее свидание»).

Отель «Caesar Augustus» в Анакапри, где Бунины жили в марте-апреле 1913 г. (фото начала XX в.).