Знаменитые русские о Риме

«Первое свидание состоялось в полдень жаркого июльского дня. Они решили позавтракать вместе. Вячеслав и Лидия выбрали почему-то ресторан на другом конце города и почему-то пошли туда пешком под палящими лучами солнца по расплавленным тротуарам воспаленного Рима. Было радостно. С первых же незначительных слов – какое-то особенное проникновенное понимание, небывалое для обоих. Лишь только Вячеслав и Лидия приблизились друг к другу, между ними пробежала искра, и вспыхнул пожар…»

По-видимому, именно к этому времени относятся некоторые итальянские стихи Иванова, точная датировка которых неизвестна.

В Колизее

Great is their love, who love

In sin and fear.

Byron

Велика любовь тех, кто любит

во грехе и страхе.

Байрон

День влажнокудрый досиял,
Меж туч огонь вечерний сея.
Вкруг помрачался, вкруг зиял
Недвижный хаос Колизея.

Глядели из стихийной тьмы

Судеб безвременные очи…
День бурь истомных к праху ночи,
День алчный провожали мы —

Меж глыб, чья вечность роковая

В грехе святилась и крови,
Дух безнадежный предавая
Преступным терниям любви,

Стеснясь, как два листа, что мчит,

Безвольных, жадный плен свободы,
Доколь их слившей непогоды
Вновь легкий вздох не разлучит…

Вид на Колизей со стороны Форума. Справа – арка Константина (фото конца XIX в.).

Из-за проблем с разводом В. Иванов и Л. Зиновьева-Аннибал смогли обвенчаться лишь в 1899 г. (в греческой православной церкви в Ливорно; позже там же Иванов сочетается с Верой Шварсалон). После многолетних переездов (Англия, Палестина, Египет, Швейцария, Франция) Ивановы с маленькой дочерью Лидией, родившейся в апреле 1896 г. в Париже, вернулись в 1905 г. в Россию. Их петербургская квартира в угловом выступе-«фонаре» последнего этажа дома по Таврической, № 25, сделалась местом встреч литературно-художественной богемы – знаменитых «ивановских сред на Башне».

Осенью 1907 г. внезапно скончалась Лидия Дмитриевна Зиновьева-Аннибал. Но, как написал впоследствии Дмитрий Вячеславович,

«внутренняя связь Вячеслава и Лидии не прекращается. Вячеслав часто ходит на могилу и постоянно видит Лидию во сне. Его сны удивительно похожи на видения Данте, которого он переводил и очень любил… Опыт общения с усопшими сопровождал отца всю жизнь, и до, и после смерти Лидии. Он считал, что контакт не прерывается и что мертвые находятся рядом, следят за нами, дают советы, если только мы умеем слышать их голоса… И вот, по мере того как проходят годы, Вячеславу начинает казаться, – потом это перейдет в уверенность, – что Лидия ему каким-то образом вручает Веру ‹дочь от первого брака›, просит, чтобы он женился на ней и продолжил с ее дочерью тот любовный диалог, который начал с ней самой. Лидия, как новая Деметра, – если говорить языком, обычным для Вячеслава, – посылает на землю свою дочь Персефону. Он испуган, взволнован. Лидия, являясь ему во сне, настаивает; Вячеслав и Вера решают соединить свои жизни…»