Знаменитый каталог Уокер & Даун

Он потащил меня за собой. Оглянувшись, я увидела плачущего Тита в дверном проёме, и в этот момент в моей душе умерло что-то хорошее и чистое, до чего ещё никому до сих пор не удавалось добраться. Я продолжала кричать, пока Бёрн волок меня по нижнему этажу, кричала, пока мы шли через скотобойню, кричала на улице, среди зданий, повозок, людей.

— Закрой рот, или будет хуже, — прорычал Бёрн.

В ответ я только плюнула на землю, и он снова ударил меня по лицу. В каком-то смысле это привело меня в чувство. Криком беде не поможешь. Я должна была что-то сделать, должна была бороться. Но как? Я не знала, куда повели Тита и остальных, сбежать я не могла — было ясно, что меня тут же схватят.

Детектив затолкал меня в чёрную двуколку и взялся за вожжи. Я смотрела на Чикаго. Скольких трудов нам стоило сюда добраться. Те Труа сбежал из дома ради богатства, с его неуёмной энергией он мечтал стать важной персоной. Эдди уехал из любопытства, чтобы утолить жажду знания, увидеть, что скрывается за поворотом. Я же пустилась в путь, чтобы стать свободной. И сейчас свободу у меня отнимали.

Но я собиралась бороться за неё.

22. Пожизненное заключение для убийцы мисс Даун

Школа находилась на окраине города. Добрались мы туда не быстро. Если Сент-Луис был большим городом, то Чикаго оказался просто огромным: в нём были и здания до небес, и трамваи, и эстакады. В дороге Бёрн не проронил ни слова, и я вслушивалась в звуки города, цокот лошадиных копыт и лязг колёс.

Двуколка остановилась перед высокими воротами, обтянутыми колючей проволокой. Рядом с колокольчиком висела табличка: «Интернат Св. Марии».

— Ты от меня что-то скрываешь, девчонка, — прошипел Бёрн. — Но я знаю, как тебя разговорить.

Я ответила ему презрительной усмешкой, подумав про себя, что так или иначе заставлю его за всё заплатить. Мы с Титом ещё никогда не разлучались. Никогда. Ни дня с тех пор, как он родился. Я была совсем юной, а Бёрн и полиция — слишком могущественными, чтобы им противостоять. Но я не собиралась сдаваться. В байу я научилась тому, что обычный дождь капля за каплей рушит плотины.

Две женщины подошли ко входу и открыли калитку. Они были толстыми, волосы у обеих грязные, над верхней губой — густой пушок. Бёрн толкнул меня к ним.

— Я звонил управляющей сегодня утром, — сказал он. — Она уже в курсе. — Потом он повернулся ко мне с язвительной улыбкой: — Вот увидишь, малышка, в этой школе тебе быстро развяжут язык.

За стеной оказался сад из облезлых деревьев, несколько огороженных участков земли, изображавших огород, и здание из красного кирпича вдалеке. Здание было квадратным, мрачным, а на окнах — решётки. Тогда-то я поняла, что эта Святая Мария вовсе не школа. Это тюрьма.

Некоторые девочки работали в парке, подстригая изгородь и перевозя землю в тачках. Их глаза, как и одежда, казались запылёнными, и двигались они как-то странно. Мне потребовалось время, чтобы понять почему: на ноге у каждой был железный браслет, к которому крепился тяжёлый чугунный шар, мешавший двигаться.

— Меня тоже ждут эта форма и кандалы? — спросила я у своих стражниц.

Они не ответили, что, очевидно, означало «да». Я подумала о мешочке с часами, который до сих пор чувствовался при каждом движении в рукаве пальто, верёвка от него висела на моём плече, как дамская сумочка. Мне удалось избежать одного обыска, но сейчас меня уж точно заставят раздеться, выхода нет.

Я собралась как пружина. Не раздумывая ни секунды, я побежала изо всех сил в сторону елей, которые росли на грязном пятачке земли. Во время бега я распахнула полы пальто, и оно соскользнуло на землю. Я осталась совсем голой, но зато мне удалось стащить с себя мешочек. Добежав до деревьев, я уронила свёрток в грязь и ногой утоптала его поглубже.

Затем я, тяжело дыша, отбежала в сторону, и надзирательницы тут же меня нагнали. Они ударили меня со всей силы, и по сравнению с этими побоями затрещины Бёрна показались дружескими тычками. Я почувствовала во рту металлический привкус крови и попятилась назад, отползая в грязь. Но не заплакала. Две женщины нависли надо мной и принялись бить. На этот раз я выплюнула целый зуб, но не позволила себе даже вскрикнуть. Они подняли меня в воздух, как куклу, и закинули на плечи. Так меня и отнесли в интернат, голую и молчащую, а пальто осталось лежать на земле, точно змеиная кожа после линьки. Несмотря на то что у меня всё болело, я улыбалась. Потому что часы они не нашли.

Мне хватило полдня, чтобы понять, как всё устроено в этой тюрьме. Всё было просто и совершенно ужасно. Если ты подчинялась правилам, то нет проблем. Если не подчинялась, тебя наказывали. Вот только правил было очень много, и все настолько нелепые, что наказывали тебя всегда. Единственное, что можно было сделать, так это стараться держать лицо и делать всё, чтобы избежать наказания в следующий раз. Чтобы выбраться из этого места, мне предстояло быть сильной, ещё сильнее, чем обычно. Так всё устроено в дикой природе. Или ты сильнее, или тебя сожрут.