Знаменка (СИ)

— Рана головы, подозрение на ушибы и переломы, была остановка сердца, запустилось через полторы минуты после проведения первой помощи, — проговорил фельдшер принимающим медикам.

— В реанимацию, — однозначно решил врач и посмотрел на санитаров. Те кивнули и повезли капитана через раздвижные двери в приемный зал.

— А вы?.. — хирург повернулся к Сезонову, пригласив его за собой в госпиталь.

— Подполковник Сезонов. Раненый — мой подчиненный, капитан Власов. — Сезонов шел рядом с врачом.

Оба вошли в приемный зал. Переложенного на каталку Власова везли впереди по коридору в сторону лифта.

— Сперва сделаем МРТ, рентген, потом на операцию. Вы заметили какие-то внешние серьезные раны? — хирург остановился у регистрационной стойки и проглядывал переданные бригадой документы, перевел взгляд на Сезонова.

— Разбита голова и вроде всё. Крови больше нигде не заметил, — ответил подполковник, задержавшись у входа, чтобы сбить с обуви налипнувший снег.

— Может, всё и будет не так трагично, как могло быть. Можете оставить номер своего телефона, чтобы вам потом позвонили, или ожидать здесь. Предупреждаю, операция может длиться долго, неизвестно сколько часов, в зависимости от характера повреждений, — произнес врач, складывая бумаги и разворачиваясь к Сезонову.

— Я останусь.

— Ваше право, — хирург кивнул и направился к лифтам.

— Если остаетесь, наденьте бесплатные бахилы, вон там.

Медсестра за стойкой указала в сторону, где рядом с кофейным автоматом на пластиковом столике стояла прозрачная шар-колба с бахилами.

— А гардероб здесь только для сотрудников, — добавила она.

— Ничего, я так. Спасибо.

Подполковник пошуршал бахилами, разворачивая их и надевая на сапоги, и, расстегнув куртку, сел на скамейку под информационным стендом.

Бригада, доставившая раненного Власова, уехала, но приемная не пустовала. На новый вызов выехала очередная машина, стоявшая при входе. К стойке, за которой медсестра общалась по телефону, что-то вбивая в компьютер, подошли трое медиков. Негромко переговариваясь, они сделали короткие записи в бумагах и вновь ушли через стеклянные двери на второй этаж. Со стороны коридора выбежали два санитара и направились к автомату с кофе. Девушка, едва завершив телефонный разговор, вновь подняла трубку; по ее строгому выговору было ясно, что очередная бригада везет нового сложного пациента. Молодая женщина перевела звонок на новую линию и набрала другой номер, опять застучав по клавиатуре.

Время тянулось страшно медленно. Прошло всего лишь пятнадцать минут. Приемная так и была полна звуков: голоса, телефонные звонки, сирены подъезжавших «скорых»… В куртке стало жарко, Сезонов снял ее и, свернув, положил на край скамьи рядом. Вывернутую вовнутрь, испачканную в крови капитана шапку подполковник сунул в карман верхней одежды. В руках он вертел шапку Власова, без интереса оглядывая ее.

— Юра, Юра… Что ж тебя так… угораздило, — Сезонов, вздохнув, положил шапку на куртку.

Мобильный зажужжал трелью входящего вызова. Подполковник взглянул на экран. Генерал Фамилин.

— Товарищ генерал-майор, — Сезонов ответил, прочистив горло.

— Товарищ подполковник, извольте объясниться, почему вас нет на месте и никто из ваших подчиненных не знает, где вы? — холодно прозвучал голос Фамилина.

— Вам еще не сообщили?

— О чем? Кто?

— Капитан Власов ранен. Его сейчас оперируют. Я с ним в больнице.

— А с тобой что?

— Здоров, жду информации о состоянии капитана.

— Валерий! Что? происходит?

— Мне бы самому понять, Егор Семёныч.

— Ладно, поговорим по твоему возвращению. Раз остался, оставайся. Как Власова прооперируют, доложишь.

— Есть.

Генерал отключился первым. Сезонов вернул телефон в карман куртки. Взглянув на кофемат, подполковник встал и купил терпкий американо, вернулся к скамейке. Сейчас, сидя в приемном зале операционного отделения и ожидая, когда Власова прооперируют, как бы ни было тоскливо и скучно, придется запастись терпением и усидчивостью: он, Сезонов, никак не может повлиять на ситуацию. У него одна задача и самая непростая — ждать. Ждать и верить в лучшее. Но при этом как, думая о раненном Власове, оказавшимся на грани между жизнью и смертью, одновременно мыслить и о текущих планах, о неисполненном, которое было из разряда сиюминутной важности и которое он оставил, когда полчаса назад сорвался к капитану? А, ладно! Пусть потом принимают любые меры, что не исполнил бумажное задание для высших генералов в срок. Всё же, как ни крути, для него жизнь человека, военнослужащего, его подчиненного — хорошего товарища ситуативно важнее всех приказов министра обороны и начальника Генштаба вместе взятых.

Сезонов, протянув руку в сторону, выбросил картонный кофейный стаканчик и, вновь достав мобильник, сделал пару звонков служащим управления. Теперь его не потеряют, а генералам объяснят, почему он, подполковник, оставил выполнение для них срочного задания и с Лубянки спешно убыл в неизвестном направлении.