Знание-сила, 1997 № 05 (839)

Я бойко рассуждаю о сложности и видимой предначертанности так, будто значение этих слов ясно. В некотором смысле оно очевидно: большинство людей интуитивно представляют себе, что такое сложность. Но эти понятия — сложность и предначертанность — занимают такое важное место в моей книге, что я постараюсь точнее подобрать слова, чтобы передать нечто особое в нашем отношении к сложным и, казалось бы, созданным по некоему замыслу объектам.

Так что же это такое — сложный объект? Первое, что обычно приходит в голову в качестве неотъемлемого признака сложного объекта, это его гетерогенная (неоднородная) структура Порция крема проста в том смысле, что если разрезать ее пополам, то обе части будут одинаковы по своему внутреннему устройству: крем гомогенен. В отличие от него автомобиль гетерогенен: почти каждая его часть отличается от других. Удвоив одну половину автомобиля, не удастся получить целый автомобиль. Во многих случаях это равносильно утверждению, что сложный объект, в отличие от простого, состоит из множества неодинаковых частей.

Такая гетерогенность, или «многочастность» может быть необходимым, но недостаточным условием. Многие объекты многочастны и гетероген ны по своей внутренней структуре, не будучи сложными в том смысле, в каком я хочу употреблять это определение. Например, гора Монблан состоит из множества различных горных пород, перемешанных таким образом, что где бы вы не разрезали гору на две части, эти части будут различаться по своему внутреннему строению. Монблан, в отличие от крема, обладает гетерогенной внутренней структурой, однако он все еще недостаточно сложен в том смысле, какой вкладывают в это слово биологи.

Давайте пойдем по другому пути в поисках определения сложности и используем математическое понятие вероятности. Попробуем принять следующее определение: сложным называют объект, составные части которого расположены таким образом, что он вряд ли мог возникнуть чисто случайным образом. Заимствуя аналогию у одного выдающегося астронома, скажем, что если разобрать самолет на составные части и просто перемешать их, то вероятность получить летающий «боинг» исчезающе мала. Части самолета можно соединить друг с другом миллиардами разных способов, но только в одном или в очень немногих случаях при этом получится самолет.

А ласточка? Если взять все клетки ласточки и просто собрать их в кучу, то шансы получить летающий объект практически равны нулю. Не все живые объекты летают, однако они делают многое другое, причем это другое столь же маловероятно и точно так же определяемо заранее. Киты не летают, но зато они плавают и притом почти так же хорошо, как ласточки летают. Шансы на то, что случайная масса китовых клеток могла бы плавать, да еще так же быстро и эффективно, как плавает кит, пренебрежимо малы. Можно бесконечное число раз собирать наугад клетки в кучи на протяжении миллиардов лет и ни разу не получить конгломерат, способный летать или плавать, или рыть, или бегать, или делать, пусть даже скверно, что-нибудь такое, что можно было бы хотя бы с натяжкой истолковать как деятельность, обеспечивающую собственное выживание.

Итак, сложным мы называем объект, существование которого мы склонны считать требующим объяснения, потому что оно представляется слишком маловероятным. Такой объект не мог возникнуть сразу, в результате одного случайного акта. Мы намерены объяснить его возникновение как результат постепенных, шаг за шагом накапливающихся трансформаций, начиная с гораздо менее сложных зачаточных объектов, достаточно простых, чтобы они могли возникнуть случайным образом.

Оксфордский физикохимик Питер Аткинс начинает свою превосходно написанную книгу «Сотворение мира» так: «Я приглашаю ваш разум в путешествие. Это путешествие познания, ведущее нас на край пространства, времени и понимания. Во время этого путешествия я буду постоянно твердить, что на свете нет ничего такого, что нельзя было бы объяснить, и что все необычайно просто. Огромная часть Вселенной не требует объяснения. Например, слоны. Как только молекулы научились конкурировать друг с другом и создавать другие молекулы по своему подобию, на просторах земли неизбежно должны были появиться слоны и другие существа, похожие на слонов».