Знание-сила, 2000 № 08 (878)

Итак, в один прекрасный день 1997 года гуляю по Старому городу. И вдруг вижу каменную арку ворот явно древней конструкции посреди гладко оштукатуренного, ярко окрашенного фасада обновленного дома. Арка как арка, каких на старых улочках немало. Но что это? В ее своде («замке») замечаю уступ, ступенчатую деформацию, смещение одной половины относительно другой. Всего на 3-4 сантиметра по вертикали. Что ж, арки – конструкции уязвимые, мало ли что с ней могло произойти за долгую жизнь. Присматриваюсь повнимательнее и замечаю, что по горизонтали по контакту тех же камней тоже видны небольшие смещения. Любопытно, но мало ли…

Иду дальше. Глаз ищет другую подобную арку. Вскоре нахожу еще одну с подобной деформацией. Интересно. Но ведь поблизости квартал поздних жилых домов, разрушенных бомбежкой наступавших советских войск в 1944 году. Легче всего списать на войну. В следующие прогулки решаю обследовать все арки подряд, и древние, и реконструированные.

Потом приходит мысль: а почему только арки? А сами дома, их фасады, каменные наличники окон, каменные резные и накладные рельефы порталов? Одним словом, начались регулярные поиски и фотографирование мелких деформаций. В основном удавалось обследовать фасады, но кое-что обнаруживалось и во дворах. Когда дом стоял в ремонте, удавалось заглядывать внутрь и прощупывать его скелет. Бывало, что сходные деформации наблюдались не только на первом, но и на третьем этаже. На многих домах обнаруживались старые, простые или фигурные железные стяжки – укрепления, на тех же домах замечались изгибы стен.

Большой неожиданностью стало обнаружение при осмотре еле заметных горизонтальных сдвигов фрагментов опорных столбов в подвале Ратуши. И самое примечательное – все деформации и следы укреплений встречались исключительно на строениях XIV-XVI1 веков.

Другое важное наблюдение: деформации «нашего типа» оказались застывшими, они после возникновения как бы законсервированы, без следов последующего роста. Ты хорошо понимаешь, что это означает, во- первых, одноактность их возникновения, а во-вторых, невозможность приписать их военным действиям (во всяком случае, в XIX-XX веках).

Однажды я отправился просто бродить по городу. И вот тут-то и случилось самое главное, после чего мое занятие из интересного времяпрепровождения выросло в серьезную, пусть локального значения, научную задачу.

Я и предполагать не мог, что судьба может сделать в этом городе такой яркий подарок археосейсмологу.

Сюрприз в подземелье

Осматривая внешнюю оборонительную стену города вблизи известной приморской башни «Толстая Маргарита», я обнаружил прежде не замечавшееся приземистое глухое строение с двумя железными дверями. На одной из них замка не было, и она была приоткрыта: заглядывать в каждую щель – это ведь наша профессиональная черта. Я попал в сводчатое подземелье, заваленное мусором, осмотреть которое можно было только привыкнув к полутьме.

Это было массивное, сложенное из камня, обширное помещение со сводчатым потолком, опирающимся на каменный же столб – колонну в центре высотой более двух метров. От самого входа на стенах видны были сквозные зияющие трещины. Они пересекали внутреннюю перегородку у входа и тянулись по потолку мимо центральной опорной колонны. Трещины шли кулисами наискосок помещения – вот что главное. Остальная, дальняя от входа часть помещения терялась в темноте.

Но около колонны и за ней я увидел еще более неожиданное. Со свода потолка, в основном вдоль трещин, свисали, как сосульки, настоящие сталактиты. Это было поразительно. В каземате, построенном вряд ли раньше XVI!I века, успели нарасти тонкие гроздья сталактитов до метра длиной. Известь приносится проникающей по трещинам водой, значит сталактиты начали расти с началом трещинообразования. Но ни один из них не был разорван трещиной или обломан, значит, трещины не расширялись и не испытывали подвижек после возникновения. Я почувствовал, что это место ключевое в этом самодеятельном археосейсмическом предприятии, и взволнованно… покинул помещение.