Знание-сила, 2000 № 11 (881)

На этот раз игру в «ассоциации» мы провели с группой школьников старших классов и студентов первых курсов московских гуманитарных вузов. В игре участвовали 36 человек от 16 до 18 лет, юношей и девушек. Идея и идеология игры принадлежит Александру Борисову, руководителю проекта «Исследование массового сознания», выполненного в Центре социального моделирования «Сагре Diet».

Мы предложили список политических лидеров – Примакова, Зюганова, Жириновского, Явлинского, Лужкова, Лебедя, Путина, Черномырдина – и попросили назвать первую же ассоциацию, вызываемую каждым из лидеров, с типом дома, растением, животным, видом транспорта, птицей.

По результатам нашего опроса профессиональным художником был составлен «фоторобот» каждого из названных политических лидеров, основанный на групповом предпочтении образа.

Предметы выбраны на основании важнейших культурных кодов, характерных для человеческого сознания на протяжении всей его истории. Так, зооморфизм – отождествление человека с различными животными и птицами – известен еще со времен египетской культуры, до сих пор актуален для коренного населения Америки, для некоторых современных племен, населяющих Африку.

Транспортные средства разного типа так глубоко проникли в сознание современного человека, что их образ не только ассоциируется с передвижением, но и воспринимается как аллегория коммуникации, своего рода новые тотемы целых народов и различных слоев населения планеты.

Дом – жилище – ощущение безопасности. В основе этих ассоциаций лежат пространственные представления и предпочтения тех или иных геометрических форм. Куб – символ стабильности и устойчивости, сильно вытянутая вертикаль говорит о неуверенности, тревоге. В странах с тоталитарным строем архитектура всегда выражает себя через «вечные» материалы – мрамор, гранит, базальт.

Издревле человек ощущал свое единство с растительным миром. Постепенно эта чисто практическая зависимость перерождалась в поэтически возвышенную связь и отождествление с природой (мифологические образы, выверенные веками с помощью сказок, не оставляют сомнений в правильности выбора растений как одного из главных инструментов в системе этого метода).

Анализ рисунков

Образы назывались в следующем порядке: дом, транспорт, растение, птиш животное.

Явлинский – загородный дом, «Жигули», кабачок, грач, пингвин.

Лебедь – завод, БТР, свекла, лебедь, вол.

Жириновский – баня, «кадиллак», гладиолус, павлин, муравьед.

Зюганов – сельпо, телега, береза, жаба, дятел.

Примаков – высотка, троллейбус, дуб, филин, бегемот.

Лужков – детский городок, «Победа», пень, голубь, бультерьер.

Путин – здание из стекла и бетона, вертолет, клевер, воробей, акула.

Черномырдин – «сталинский» санаторий, «Чайка», колосья пшеницы, снегирь, медведь.

Конечно, метод словесных ассоциаций, воплощенный в стилизованных рисунках, отражает не только скрытые мотивы, но и принятые клише.

Образ Примакова не содержит никаких глубинных мотивов: «сталинская высотка» – это истоки (родительский дом) и одновременно МИД. Филин – птица ночная, бдящая и одновременно бесшумная. Дуб – хорошо укорененный и развесистый (большое количество связей), даюший большую тень. Толстенький бегемот с большой открытой пастью («Палец в рот не клади») одновременно говорит о хороших вербальных способностях. Троллейбус – большой, тяжелый и ходит, привязанный к проводам и, кроме того, очень вместительный.

Образ Лужкова на первый взгляд прост и прямолинеен, но содержит немало противоречий. Детский городок и пень находятся рядом. Старый пень, лучшие дни позади, но лучший друг детей, и что-то детское в нем видится. Но пень – одновременно что-то очень устойчивое и укорененное, просто так не выкорчуешь. «Победа» – это победа над врагами и сентиментальное прошлое. Голубь – птица городская (но не лебедь), мила, проста и доступна. Но рядом – бультерьер, известный своей мертвой хваткой.

В образе Зюганова с сельпо, березкой и телегой (русский почвенник) все ясно, на нем псевдонародное клише. Дятел долбит и долбит в одну точку. Но почему жаба? Раздутая важность, отвращение молодежи? Но ведь лягушка прыгает в принцы, стоит ее поцеловать! А иногда раздувается до вола.

В образе Жириновского интересен муравьед. Остальное довольно просто: баня, любовь к чувственным удовольствиям, красующийся павлин с распущенным хвостом, огромный «кадиллак» и крупные цветы – отсутствие меры, вкуса и пристрастие ко всему дорогому и большому. Но вот муравьед, почему? Выбрасываемый липкий язык? Меткость языка? Скорость реакции или пренебрежение ко всякой мелочи типа тысяч муравьев или миллионов китайцев? Такой емкий и неожиданный образ.