Знание-сила, 2002 № 01 (895)

И понятно, что она живет на территории; без нее, как и безлюдей, цивилизация невозможна. Конкуренция – процесс постоянный. Она в высшей степени многообразна, включает в себя не только войны, но и миграции. Когда люди уезжают, условно говоря, из Бангладеш в 1ерманию, при этом в третьем поколении становятся баптистами, католиками, растворяются в другом мире, это ведь тоже проявление конкуренции. Это и мода, и обмен товарами, идеями, технологиями. Постоянный процесс конкуренции может проходить в сравнительно мирных формах, может – в формах политического покорения. Но и покорение подчас не значит растворение. Скажем, европейская цивилизация в XIX веке владела половиной исламского мира. Были колонии или полуколонии, народы влачили жалкое существование, однако оставались исламскими. Мы постоянно видим разные коллизии взаимодействия цивилизаций между собой. На мой взгляд, Хантингтон проглядел, что динамика конкуренции за людей и территории – универсальный принцип. Прогнозируя будущее столкновение цивилизаций, он не заметил, что они были всегда. Цивилизации живы своим постоянным взаимодействием с остальным миром, обмениваясь и обогащаясь товарами, идеями, технологиями. Конкурентный диалог- вот условие их существования.

Есть понятие исторического вызова, его ввел Тойнби. И это -ключевой момент в происходящем. Мы назовем другое слово – модернизация. Часто оно понимается узко – как развитие экономики, наращивание промышленности. На самом деле, суть модернизации состоит в том, чтобы из одного качества имманентно-статичного общества, то есть общества, ориентированного на традиции и воспроизводящего себя в качественно неизменном виде, перейти в имманентнодинамичное состояние. Именно этот переход и составляет смысл всех модернизацией ных преобразований.

Они Moiyr длиться веками и всегда происходят очень болезненно, поскольку статичный и динамичный человек – это два разных исторических типа, две природы, две ментальности. И для того чтобы родился один, должен умереть другой.

Изменения происходят, как правило, только тогда, когда общество оказывается на грани выживания. Когда же все в порядке, человек не склонен меняться. Как менялась Турция? Она воевала с Европой и стала проигрывать, туг она и начала модернизироваться, заметим, очень болезненно. Возьмем русскую историю. Как сопротивляется общество всем изменениям, мы знаем очень хорошо.

В этой череде изменений есть одна точка, я называю ее модернизационной трансформацией. Она важна для нашей темы. На первых этапах модернизации действительно возникают промышленность, рабочий класс, индустриальная инфраструктура, однако все это существует в рамках прежнего статического качества. Лишь часть общества живет по-другому, динамично – это город, экономические структуры, элиты. Далее, процесс постепенного наращивания нового качества однажды приходит к какой-то черте, точке, когда следующий шаг означает, что большая часть общества становится динамичной. Перелом этот очень опасен. На нем происходят самые болезненные процессы – революции, уничтожение части общества, гибнут целые социальные категории. Точку эту переживают все без исключения общества, проходящие модернизацию, лишь с разной силой накала Но откуда взялась модернизация как таковая? Что нам показывает история?

Однажды христианский мир пережил разделение на западный и восточный. Эти процессы стали вызревать с VI – VII веков, а зафиксировались в 1054 году разделением церквей. Внутри христианского целого возникли две стратегии, которые не могли ужиться под одной крышей, что и стало, по сути, причиной разделения. Это различие было осмыслено в богословских терминах. Но, по существу, было различие в понимании мира, в разных мироощущениях. Для западного европейца исход Святого Духа от Сына органичен. Это повышает статус человека, поднимает его и приближает к Богу, а для малоазийского грека, сирийца, жителя Александрии или араба-христианина такое понимание неприемлемо. Не может Святой Дух исходить от отдельного человека, даже если это Богочеловек. Перед нами – коренное разномыслие о природе человека, его статусе, о соотношении отдельного человека и целого, иерархии, тотемически обозначаемой как Отец.

Итак, произошел раздел. Восточное христианство, как показала дальнейшая история, динамику породить не могло. Какими мы видим православные общества? Византия была завоевана турками и проиграла в истории. Эфиопия – имманентно-статичное общество, там до наших дней доживает почти что каменный век. Грузия, Армения – общества, не блистающие открытиями, они не динамичны.

Западное христианство породило динамику, и это прежде всего связано с обособлением человеческой личности. Отдельная личность вычленяется из целостности, социального абсолюта, идеологии, культуры, рода, осознавая свою самоценность, исключительность. Она сама начинает принимать решения и нести за них ответственность. Этот процесс пронизывает всю историю западного христианства.