Знание-сила, 2004 № 01 (919)

Выражение "нем как рыба" хорошо известно. Вот только давно пора вычеркнуть его из всех словарей. В последнее время ученые открыли, что мир подводных глубин вовсе не глух и нем. Рыбы, оказывается, так любят болтать, что мы перед ними молчальники. Норвежский биолог Ауд Фольд Сольдаль составила даже лексикон рыбьего племени. У каждого вида рыб есть свой репертуар. Они верещат и бурчат, лопочут и тараторят. Сельдь, например, любит свистеть, а вот треска наговориться не может. "Это, наверное, самая болтливая рыба на свете, — говорит исследовательница. — Когда по весне огромные косяки трески цдут на нерест, море от их болтовни грохочет, как клуб в разгар дискотеки". Рыбы болтают, выбирая себе пару и отправляясь на нерест; они голосят, защищаясь от врагов и преследуя добычу. Все эти звуки возникают за счет сокращения различных мышц плавательного пузыря. Так что из рыб молчат лишь отдельные виды, у которых плавательного пузыря нет, например макрель.

Словарь, составленный Фольд Сольдаль, теперь можно найти в Интернете. (Адрес: program.forskningsradt.n o/fisktek/resultat/prosjr1 27270.html) Исследовательница считает, что открытия, сделанные ей, можно использовать для лова рыбы: подманивать нужные виды рыб, а другие прогонять.

Игрушка-доктор

Ученые из Массачусетского технологического института доказали, что забота человека о самом себе неотделима от заботы о ближнем. Их изобретение, предназначенное для облегчения жизни пожилых людей, целиком основано на этом принципе. Созданный ими медицинский тренажер представляет собой разновидность популярной игрушки тамагочи и должен избавить пациентов от старческой забывчивости, которая мешает им вовремя принимать лекарства.

Электронные существа требуют постоянной заботы. Если совместить ее по времени с приемом лекарств и другими медицинскими процедурами, то цель будет достигнута. Игрушка-доктор успешно прошла первые испытания. Необходимость заботиться о постоянно растущем и требующем ухода питомце заставляет пациентов вспоминать и о своих собственных потребностях, например, более тщательно соблюдать медицинский режим.

Этим нанобам заселять только Марс!

Австралийский геолог Филиппа Уине открыла настолько крохотные организмы, что они, как считалось, и существовать-то не должны. До сих пор длина самых маленьких известных нам бактерий составляла 200 нанометров. Они в миллион раз тоньше человеческого волоса! Их размер казался ученым предельным. Ни одна живая клетка не может быть меньше ста нанометров. И вот сейчас в образцах песчаника возрастом двести миллионов лет обнаружены организмы, которые в десять раз меньше тех бактерий.

Вопреки научному запрету, новые микробы — их назвали "нанобами" — спокойно живут и плодятся в стенах лаборатории, образуя огромные — по их меркам — колонии. Именно это свойство — умение жить коллективно — и дает ответ на вопрос, почему, вопреки своим крохотным размерам, "нанобы" вполне жизнеспособны. "В своих колониях они распределяют среди себе подобных функции обмена веществ. Значит, отдельный индивид может игнорировать некие жизненно важные функции. За него их выполнят другие" — рассуждает Филиппа Уине.

Итак, "предела совершенству нет", и можно быть очень маленьким, но держаться сообща и вести себя, как части единого организма. Возможно, делают вывод энтузиасты, жизнь на Марсе есть, но представлена она именно наноорганизмами.

Люди Науки

Геннадий Горелик

У входа в храм истории науки

Эль Лисицкий. "Татлин за работой"

С Виктором Яковлевичем Френкелем я познакомился весной 1977 года у входа в Храм истории науки. Впрочем, тогда даже в шутку я не употребил бы такое выражение. Из университетского курса истории физики у меня осталось унылое ощущение от пыльных неуклюжих приборов, которые почему-то достают из подвала и разглядывают с усердием, достойным лучшего применения. Да, с помощью этих штук когда-то добыли несколько крупиц научного знания, ну и что?! Добыли, и ладно. Проехали. Нас ждут новые загадки природы! Волнуют и манят.

Итак, в моем тогдашнем представлении невзрачная дверь с табличкой "история физики" вела в подвал Храма науки, и я у этой двери оказался только потому, что все другие — парадные — двери в этот храм для меня закрылись.

Хорошо еше, что в науке меня тог-. да интересовала проблема с загадочной историей — проблема размерности пространства. Простейшее количественное свойство наблюдаемого физического мира — его три измерения. Этот простой физический факт имел весьма математический вкус и странную родословную. Ведь свойство трехмерности было известно еще древним грекам, уверенным, что свойства пространства на сколь угодно малых расстояниях такие же, как и на уровне обыденной жизни. Думать так в век квантовой физики уже было невозможно. Ну, а как можно?