Знание-сила, 2004 № 08 (926)

Могут быть и не конкретные сюжеты (мы прыгали с крыши, и Витя ногу сломал), а просто: здесь мы спрыгивали... пересказывать, из чего состояла твоя жизнь. И выстраивать ее. С историей как получается: я одного человека записывал три раза — один раз, когда он спонтанно излагал что-то свое во время прогулки; второй — он нанес на карту наш маршрут и повторил то же самое в сжатом виде. А потом я попросил его повторить рассказ через полгода, когда он уже основательно забыл, что именно говорил в прошлый раз, и я заметил шутки памяти, которые потом не раз повторялись. Сначала он рассказывает: вот там из окон общежития сбрасывали стекло, бутылки всякие, запросто могли поранить или еще чего похуже. Другой раз сказал: я однажды сам видел, как из окна выбросили стекло. То есть в одном из вариантов он свое личное впечатление превращает в слух о некоем традиционном регулярном действии: говорят, что... А в другом контексте он уже рассказывал о личном своем воспоминании. Историк в таких случаях попадает в ловушку: что было-то? Уже и сам человек не знает.

Это еще и способ оформить в слова чувственный опыт, память запахов прелой листвы и свежего хлеба, ощущений гладкого и шершавого, падений и ударов — всего, что, оказывается, хранилось где-то в нас и вдруг выплыло, обрело словесную плоть и, следовательно, статус чего-то, достойного упоминания.

Пройдя раз по городу, мы оставляем свой отпечаток в пространстве, дальше он будет направлять наше поведение. Если еще раз прошел потому же маршруту — будешь ходить еще и еще. Но если в тебе нет интереса к самому этому пространству, к тому, как оно устроено и какие может преподносить сюрпризы, нет ценности среды — представление о ней будет фрагментарное, состоящее в основном из "островов": дом — работа — магазин — кафе — дом друзей. Так бывает крайне редко. Чем больше интереса, тем более связное будет представление о пространстве. Да как это узнаешь?

Когда просишь рассказать о городе, вступаешь в разговор, у которого свои законы. От него могут отказаться. Могут изложить "деловой" вариант: магазины, как до них доехать, где перекусить по дороге. Могут предложить туристический вариант, который есть в любом путеводителе. Это зависит прежде всего от того, как собеседник понимает ваш интерес к городу. Но даже когда разговор заходит собственно о городской среде и о представлениях человека, с ней связанных, очень маловероятно, что вас потащат по маршрутам своей малой группы или уже тем более по своему, "личному" маршруту.

Тем не менее у каждого есть "свой" город. У каждой малой городской общности есть "свои" места и маршруты. Они формируются не только интересами человека, но и особенностями среды — это взаимодействие человека и города, в котором оба почти равноправные партнеры.

Законы этого взаимодействия, отношений человека и городской среды еще предстоит выяснять, уточнять, углублять. Тут может обнаружиться много интересного — и в человеке, и в городе.

Илья Ряшке, учении 11 класса Андрей Ряшко, ученик 9 класса школа № 380, г. Москва

Улица имени палача

Работа братьев Ряшко, присланная ими на пятый Всесоюзный конкурс исследовательских исторических работ старшеклассников "Человек в истории. Россия — XX век", —очень своеобразный путеводитель по Москве от Преображенской слободы до Новоспасского монастыря. Путь эти экскурсоводы проложили по местам расстрелов, мимо кабинетов, где принимались решения об этих расстрелах, по улицам имени тех, кого ссылали и расстреливали, и тех, кто ссылал и расстреливал. Их исследование так и называется: "Репрессированная Москва. Прогулки по городу в разное время". Приводим лишь один ее эпизод.

Улица совсем маленькая, даже непонятно, существует ли она вообще, ибо числится по ней одна "хрущоба" — дом № 4, да еще банк, расположенный в бывшем детском садике. Зачем-то понадобилось кому-то в 1961 году, спустя 36 лет после гибели кавказского чекиста, нанести его имя на карту Москвы. Жила-была маленькая уютная улица с деревянными домиками, которых было так много в старом Преображенском. Носила эта улица имя известного фабриканта - старовера и благотворителя, построившего не одну больницу и богадельню, — имя купца Котова. На старой Котовской улице стояла наша школа. Здание и сейчас еще стоит, только мы переехали. В 1961 году Котовскую назвали в честь "государственного и партийного деятеля Георгия Александровича Атарбекяна", вошедшего в историю Октябрьской революции и Гражданской войны под фамилией Атарбекова. А через три года улицу Атарбекова перекопали метростроевцы, оставив от нее два дома с огромной заасфальтированной нашлепкой посередине. Но его имя здесь, рядом с нашей школой, пока на улице его имени живут наши ребята, не подозревая о том, что это имя убийцы.