Знание-сила, 2006 № 01 (943)

"Мы все собираем, отдаваясь инстинкту, голосу предков человека, ибо гоминиды начали свой путь на земле, имея единственную экологическую нишу — нишу собирателя. И сейчас еще в дебрях Амазонки, в пустынях Австралии и Южной Африки, на островах Океании существуют племена собирателей. Но дело даже не в этом: любой биолог, которому обрисуют существо, подобное нашему предку, еще не владеющему орудиями, подтвердит, что оно предназначено для ниши собирателя".

Дольник аргументировал свою точку зрения:

"Многим видам животных, например травоядным, пища дается даром, она вокруг. Первобытный человек не умел быстро бегать, не был наделен ни острыми когтями, ни мощными зубами, ни желудком, способным переваривать траву, листья и ветки. Пищевые ресурсы человека всегда были ограничены, голод — постоянный его спутник. Чтобы прокормиться охотой, он был еще очень слаб. Это потом он сам изобретет орудия нападения, которых лишила его природа. Небольшие стада — два-три десятка — ранних гоминид, полулюдей, еще даже и неумелых, бродили по саванне, вблизи водоемов и рек. Дохлая рыба, объедки со стола хищников, моллюски, почки, побеги, ягоды, орехи, черви, насекомые, пресмыкающиеся, изредка попавшиеся или убитые палкой зверьки, птицы, яйца — вот меню собирателя. Немногое из этого странного набора используется в современной кухне. Но наша склонность лакомиться продуктами с острыми запахами — с тех времен".

Происходить от собирателя совсем не позорно, считает Дольник. Ведь собиратель поневоле умнеет, иначе ничего не найдет.

"Наши предки были беднее других животных с готовыми программами именно потому, что рождались они с необходимостью учиться действовать в нестандартных ситуациях. По этой причине и стал быстро развиваться мозг антропоидов. Но отдельными блоками программами-инстинктами они не были обделены. Множество инстинктов, которые унаследовал человек, не только не успели разрушиться, более того, они не исчезнут никогда. Потому что они нужны, потому что они по-прежнему служат, составляя фундамент рассудочной деятельности. Она развивалась не на пустом месте, а от врожденных программ.

И инстинкт собирателя, содержащий в себе стремление искать, различать, классифицировать, учиться, награждающий нас за правильное применение программы радостью удовлетворения, этот инстинкт проявляется не только в атавизмах — сборе даров природы. Он, например, — и в азарте коллекционера марок и этикеток".

К нынешнему времени понимание неумолимости инстинкта собирательства докатилось даже до женских журналов. Недавно автор читал статью в журнале "Космополитен", призывающую девушек терпимо относиться к собирательству как хобби бойфренда. Главный резон у автора был совершенно справедливый: бойфренда не переделаешь. При виде недостающего элемента коллекции — скажем, редкой пивной банки — мужчина теряет рассудок и тащит приобретение в дом. С точки зрения его герлфренд, в доме и так есть пустые пивные банки — штук так 2000. Мужчина рассуждает совсем не так, а вернее, никак. Им владеет врожденная программа. Бедной девушке предлагалось два выхода: или постараться выделить для коллекции отдельное помещение, не допустив ее расползания по всему дому, или бросить бойфренда вместе с его коллекцией. Другой может оказаться более вменяемым.