Знание-сила, 2006 № 05 (947)

Что касается проблемы "отцовства", то, похоже, самого Улама она волновала меньше, чем его "фанатов". Известны его слова: "То не было какой-то новой физикой. И не было таким уж большим интеллектуальным достижением. В некоторой мере это было случайностью. И могло случиться на год или на два раньше".

Вряд ли возможно с определенностью сказать, насколько идея Улама о "Гидродинамических Линзах" способствовала появлению у Теллера идеи "Радиационных Зеркал". И то, что мнение Бете подкрепляется "термоядерной биографией" Сахарова, не делает его окончательным решением вопроса. Такого рода вопросы в истории науки и техники вообще обречены на некоторую неопределенность. Рождение новой идеи нередко окружено неразгоняемым туманом, и даже самому открывателю бывает трудно разглядеть субъективный интуитивный зародыш идеи уже после ее конкретного физико-математического оформления.

Поэтому разумней принимать разные картины происшедшего как взаимно-дополняюшие и субъективно-честные отражения исторической реальности, даже если кому-то хочется объективной черно-белой ясности любой ценой.

Не только история советской водородной бомбы помогает прояснить американскую историю. — свет идет и в обратном направлении.

На протяжении четырех десятилетий история советской водородной бомбы была закрыта не менее, чем было закрыто советское царство-государство. Даже простой факт, что Сахаров сыграл важную роль в создании этой бомбы, был признан в СССР официально лишь в конце 1980-х. И Сахаров сам, несмотря на открытую оппозицию советскому режиму, честно выполнял обязательство, взятое в 1948 году, — не разглашать секретных сведений. В своих "Воспоминаниях", написанных в 1980-х годах, Сахаров рассказал лишь в самых общих выражениях о Первой и Второй идеях, ставших основой первой советской термоядерной бомбы (испытанной в 1953 году), и о Третьей идее, воплощенной в полномасштабной водородной бомбе (испытанной в 1955 году). Слов "Слойка" и "Труба" он не мог употреблять уже потому, что они отражают геометрические характеристики. О первоначальной конструкции, которой занималась группа Зельдовича и которую можно было бы назвать Нулевой идеей, Сахаров написал: "Сейчас я думаю, что основная идея разрабатывавшегося в группе Зельдовича проекта была "цельнотянутой", т. е. основанной на разведывательной информации. Я, однако, никак не могу доказать это предположение. Оно пришло мне в голову совсем недавно, а тогда я об этом просто не задумывался". Эта фраза означает, что Сахаров не был знаком с материалом Фукса 1948 года.

Лишь после смерти Сахарова в 1989 году Первая и Вторая идеи были раскрыты как особая (сферически- слоеная) конфигурация и особый вид термоядерной взрывчатки, а Третья идея — как эквивалент механизма Теллера -Улама.

По поводу независимости Первой и Второй идей (воплощенных в "Слойке") не высказывалось никаких сомнений, но оригинальность Третьей идеи была поставлена под вопрос. Сахаров сам дал некоторые основания для сомнений. Говоря о Первой и Второй идеях, он прямо и недвусмысленно указал их авторов — себя и Гинзбурга, тогда как его рассказ о рождении Третьей идеи озадачивает своей неопределенностью:

"По-видимому, к "третьей идее" одновременно пришли несколько сотрудников наших теоретических отделов. Одним из них был ия. Мне кажется, что я уже на ранней стадии понимал основные физические и математические аспекты "третьей идеи". В силу этого, а также благодаря моему ранее приобретенному авторитету, моя роль в принятии и осуществлении "третьей идеи", возможно, была одной из решающих. Но также, несомненно, очень велика была роль Зельдовича, Трутнева и некоторых других, и, быть может, они понимали и предугадывали перспективы и трудности "третьей идеи" не меньше, чем я".

Как могла столь яркая идея прийти одновременно к нескольким людям? Такого рода вопрос побудил Льва Феоктистова, физика-теоретика и участника разработки первых термоядерных зарядов, поставить под вопрос оригинальность Третьей идеи. Феоктистов с 1951 года работал в группе Зельдовича, хорошо знал его, но никогда от него не слышал подтверждения авторства Третьей идеи, хотя Зельдович не отличался излишней авторской скромностью. По воспоминаниям Феоктистова, Третья идея появилась внезапно, "как свет в темном царстве", как с неба свалилась. И у него сложилось впечатление, что кто-то должен был сначала эту (американскую?) идею туда — на советское небо — забросить. Свою статью "Водородная бомба: кто же выдал ее секрет?" Феоктистов заключает фразой: "Меня не покидает ощущение, что в ту пору мы не были вполне самостоятельным".