Знание-сила, 2006 № 08 (950)

Ясно, что такой ответ лишь фиксирует некие внешне-исторические обстоятельства, не затрагивая корней проблемы. Новолюбие имеет глубинные основания — об этом шла речь выше. Любопытство— лишь частное проявление более глубокого инстинкта.

Культура живет новизной

Особый качественный этап в "истории кайнэрастии" — XX век. Произошел невероятный рост объема новизны. Это стало возможно не в последнюю очередь благодаря бурному развитию средств массовой информации — вначале печатных, а затем уже и электронных.

Сегодняшний символ кайнэрастического счастья — пульт дистанционного управления телевизором в руке. Переключая каналы, мы постоянно и с легкостью удовлетворяем свое стремление к новизне. Технический прогресс увенчался созданием средства для постоянного переживания "кайнэрастического оргазма" — Интернета.

В сущности, с такой точки зрения, культура — это система, созданная для постоянного удовлетворения кайнэрастической потребности. Там, где культура не может обеспечить серьезную новизну тем, кто в ней нуждается, она умирает.

Разнообразие жизни, возможность приобщения к новизне в самых различных сферах делает многочисленные травматические переживания (любовные катастрофы или отсутствие детей, к примеру) не такими невыносимыми, как раньше. Без труда можно предположить, что кайнэрастия играет свою роль в процессе так называемого вытеснения. Постоянная погоня за новыми впечатлениями отодвигает травматические переживания на второй план.

XX век создал не только пространство для невиданной доселе реализации кайнэрастии, но и невиданные способы ее ущемления. Один из самых жестоких — это индустриальный конвейер. Всем известные нервные расстройства у конвейерных рабочих совершенно непонятны с какой-либо другой точки зрения, кроме как теории, построенной на признании приоритета кайнэрастии.

Модный — значит, новомодный

По словам немецкого социолога Вернера Зомбарта, "чем бесполезнее предмет, тем более подчинен он моде". Наоборот, если какая-то вещь человеку действительно очень нужна, то она, естественно, находится вне влияния моды. Наблюдая за современной индустрией моды, этого нельзя не заметить. Ясно, что в производстве большей части моделей одежды Haute couture нет никакой реальной пользы. Это производство не имеет никакого отношения к соображениям комфорта. Более того, многие из моделей, что показывают на дефиле, не пригодны для повседневной жизни.

Производство модных предметов форсирует и их потребление. Многие психологи с полным на то основанием рассматривают так называемый шопинг — беготню за покупками — как один из видов зависимости (наряду с наркоманией или интернет-зависимостью). Тот же шопинг рассматривается как один из видов психотерапии. Есть и другой распространенный вид психотерапии, основанной на влечении к новизне — терапия путешествиями.

Противоречие между модным и полезным — быть может, вообще одно из самых фундаментальных противоречий в культуре. Видимо, много хорошего уходит из нашей жизни только потому, что перестает быть модным...

Ничего слишком

Любое обновление вызывает сопротивление. Трудно обосновывать теорию личности, исходя из одной только мотивации. Как известно, личность — это иерархия мотивов. Резкие движения в сторону новизны обостряют противоположные тенденции. То, что мы называем консерватизмом, придает устойчивость любому обществу или отдельной жизни. Более того, консервативное выступает как условие нового. Новизна — это всегда "против чего-то", разумеется, чего-то старого.

Очевидна необходимость сдерживать объемы потребления новизны как в жизни отдельного человека, так и в обществе. В противном случае постоянные изменения смели бы все на своем пути. Прорывы в новое рождают соответственно тоску по старому — ностальгию. Футуристы придумали для устремленности в прошлое еще одно название — пассеизм (от французского passe — прошлое).

Конечно, отношение к новизне в культуре неоднозначно. Оказавшись в неких новых условиях, новой ситуации, мы неизбежно оживляем в воображении образы прошлого, причем они нам представляются очень привлекательными. Обновление неизбежно ведет к ностальгии. Все эти проявления вражды к новизне — консерватизм, пассеизм, ностальгия, а также мизонеизм — страх перед новыми поступками, решениями и проч., так или иначе уравновешивают кайнэрастию, проблематизируют ее и тем самым вносят определенное напряжение в процесс ее реализации.

Ясно, что отношение к новому имеет и возрастной аспект. Кайнэрастические потребности, более сильные и отчетливые в детстве и юности, постепенно угасают в течение жизни, за редкими исключениями. С возрастом сама по себе новизна перестает быть новой.