Знание-сила, 2006 № 08 (950)

Аль-Барадеи: Мне очень жаль, что такие разработки ведутся. Они противоречат духу договора о нераспространении ядерного оружия. Жаль и другого: договор никак не препятствовал странам, его не подписавшим, работать над созданием собственной атомной бомбы, в частности, Пакистану, Индии и Израилю. Удручает и то, что в последние годы совершенно не работает система международного контроля за экспортом ядерных технологий. Возник атомный черный рынок, фантастически хитроумный. В одной стране срисовывают нужные чертежи, в другой производят центрифуги, которые закупает еще одна страна-посредница, а к кому в конце концов все это попадет, не понятно. В подобных махинациях участвуют ученые-ядерщики, готовые ради денег позабыть обо всем, сомнительные фирмы и, возможно, даже некоторые властные структуры. Этой неразберихой пользовались в Ливии и Иране, причем иранцы преуспели значительно больше.

— Г-н Барадеи, вы обмолвились, что сейчас уже 35—40 стран могут наладить собственное производство атомного оружия. Договор о нераспространении подобного оружия мертв?

Аль-Барадеи: Этот договор играл важную роль в последние 35 лет, но его нужно приспосабливать к современным реалиям. Прежде всего необходимо наладить международный контроль за всеми предприятиями, где можно было бы изготавливать, например, высокообогащенный уран или плутоний, чтобы впоследствии использовать эти материалы для производства оружия массового поражения.

— И где начинается описанный вами "ядерный базар" — не в Пакистане ли?

Аль-Барадеи: Я не хочу называть конкретные страны. Нам необходимо значительно усовершенствовать процедуру контроля за экспортом технологий, а это произойдет лишь тогда, когда правительства любых стран будут готовы сотрудничать с нами и давать исчерпывающую информацию обо всех интересующих нас фирмах.

— Вы возглавляете МАГАТЭ с 1997 года. Когда за это десятилетие была наиболее высока опасность применения ядерного оружия?

Аль-Барадеи: Пожалуй, никогда опасность не была так высока, как сейчас. Если мы не разработаем международную систему контроля, то атомная война может стать реальностью. Мы — лишь пожарные, но, если очаги огня будут появляться с той же пугающей частотой, что и сейчас, мы ничем не поможем. Мам надо всем вместе подумать о том, что нужно предпринять, чтобы пожаров в нашем общем доме не было!

Я многого боюсь. Я боюсь, что трагедию Хиросимы и Нагасаки начинают забывать. Я боюсь, что атомное оружие попадет в руки бессовестных диктаторов или террористов. Я боюсь того арсенала ядерного оружия, что накоплен в демократических государствах Запада, ведь, пока это оружие существует, никто не защищен от катастрофы, — например, от его кражи, от диверсии или просто от несчастного случая. К сожалению, за всю историю человечества еще ни одна цивилизация не отказывалась добровольно от накопленных ею арсеналов самого опасного оружия. Посмотрим, хватит ли на это сил у нас?

ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ МИНИАТЮРЫ

Петр Ростин

Горы и климат

Различия облика гор связаны с климатом. В разных климатических зонах горы разрушаются по-разному. На том материке, где нет рек, и в Центральной Сахаре рассчитывать на разрушительную работу текущей воды не приходится. Там эту работу проделает лед или ветер. Разрушения происходят в любом климате. Но больше всего горы не любят перемен климата. К любой обстановке можно приспособиться, а вот к изменениям... Увы, во многих горах, где нет никаких ледников, встречаются их следы, и следы не одного, а нескольких оледенений, сменявшихся периодами потепления. Климат меняется не так быстро, как погода, но быстрее, чем растут горы.

В общем, у горе климатом сложные отношения. Они не только страдают от него, но его же и создают. Мало того, что горы становятся преградой на пути перемещения воздуха и не пропускают его туда, где он, может быть, очень нужен. Сколько-нибудь крупные горы способны создать свой климат, не так зависящий от широты или близости океана, как климат на равнине. Иногда его называют "микроклимат".

Во-первых, чем выше, тем почти во всех случаях холоднее. Во-вторых, осадков выпадает больше. Но только до определенной высоты, а потом их количество уменьшается. На вершинах самых высоких гор снег никогда не выпадает. Если он там и оказывается, то значит, он не выпал сверху, а принесен снизу ветром.

Горам приписывают так называемую высотную зональность. При подъеме в гору природные зоны должны сменять друг друга так же, как при движении к полюсу. От джунглей через пустыню, степь, лес, тайгу и тундру к ледяной пустыне. Так оно, может быть, и есть, у подножия горы Килиманджаро, на экваторе, — джунгли, а на вершине (5895 метров) — ледник, ледяная пустыня.

На Кавказе, Алтае, Тянь-Шане, в Альпах выше зоны хвойных лесов расположена особая зона с луговой растительностью. Ее называют по-разному — яйла, яйлю, alpages, альпийские луга. На равнинах нет ничего похожего ни в каких широтах. Для людей эта зона стала местом зарождения и развития отгонного скотоводства.