Знание-сила, 2006 № 10 (952)

Отметив это, Ловинсы и Вайцзеккер задют естественный вопрос: почему же «революция эффективности» не охватывает одну за другой все страны и все отрасли мировой экономики? Почему все эти прекрасные идеи применяются столь ограниченно? И лают на него четкий и недвусмысленный ответ: предложенные разработки, выигрывая в эффективности использования природных ресурсов, проигрывают в эффективности использования труда.

В течение почти всей истории человечества объем используемых им ресурсов был, как уже говорилось, ничтожно мал по сравнению с их общим запасом в природе. Объем производства определялся количеством и эффективностью труда, а природные ресурсы были всегда в избытке и стоили ровно столько, сколько стоила их заготовка, извлечение из природы. При таком раскладе любой производитель вынужден всеми силами экономить труд (как живой, так и овеществленный в оборудовании) и повышать его эффективность, не особенно интересуясь тем, насколько эффективно расходуются ресурсы.

Но сегодня аппетиты мирового хозяйства уже вполне сопоставимы с запасами важнейших природных ресурсов. Добыча практически всех возобновимых ресурсов — леса, рыбы, чистой воды и т. д. — ныне включает в себя работы по их поддержанию и воспроизводству, причем доля этих работ все время растет. Зато труд сегодня явно избыточен — настолько, что борьба с сокращением рабочих мест и даже их искусственное создание стали для общества самостоятельной задачей. Так зачем же нам теперь экономить труд и транжирить ресурсы?

Переориентация экономики с критерия производительности труда на критерий производительности ресурсов и есть главная идея «Фактора четыре», та волшебная палочка, которая, по мнению авторов, позволит человечеству сократить нагрузку на биосферу, не снижая уровня жизни. Впрочем, авторы честно предупреждают читателя: «революция эффективности» — не гарантия, а только возможность спасения планеты. Человеческая жадность и тщеславие могут сожрать любой выигрыш.

Ирина Максимова

Послесловие к несостоявшейся катастрофе

Озеро Байкал — не только место немыслимой красоты; это самый крупный и глубокий в мире резервуар пресной воды. Драматическую, даже детективную историю двух экспертиз одного чуть не погубившего Байкал проекта, рассказывает Ирина Ильинична Максимова, ученый секретарь Научного совета по Байкалу СО РАН, эксперт Государственной экологической экспертизы проекта ВСТО (нефтевод Восточная Сибирь — Тихий океан).

Озеро настолько уникально, что его ценность признается всеми: страны, на территории которых расположены подобные места, отвечают за их сохранность перед всем мировым сообществом. Наше государство достаточно серьезно относится к своим обязательствам: присоединившись к «Конвенции о всемирном наследии», оно приняло федеральный закон об охране Байкала.

Вместе с тем всегда был велик соблазн использовать чистую воду озера и территорию его бассейна для промышленных и военных надобностей. Чаше всего это приводило к скандалам, порой даже международным. Последний такой скандал связан с проектами перевозки для продажи огромного количества нефти из Сибири на Дальний Восток.

Пока что нефть — и не в таких количествах, как хотелось бы государственному предприятию Транснефть — возят по железной дороге, вдоль южной оконечности Байкала (Транссиб). Намерение резко увеличить такие перевозки встретило совершенно справедливое сопротивление Министерства природных ресурсов.

Возникла идея перевозить нефть севернее Байкала, по однопутному БАМу. Руководство БАМа заявляло и продолжает заявлять, что ручается за доставку любого количества нефти. Но беда в том, что строили дорогу по совершенно не исследованной местности, к каким последствиям приведет ее строительство и эксплуатация, никто не знал, да и вопросом таким не задавался. Эти последствия фактически не исследованы до сих пор. Это самый серьезный просчет проектировщиков, строителей, всех, кто эту работу заказывал и принимал. Специалисты из Института земной коры СО РАН утверждают, что сейчас там происходят очень серьезные геолого-геоморфологические процессы, создающие ситуацию непредсказуемую.