Знание-сила, 2006 № 12 (954)

Разные ситуации означивания порождают и разные результаты. Среди них клинические симптомы, сновидения, оговорки и описки, воспетые в "Психопатологии обьшенной жизни". Давления желания на семиозис[⁶ Семиозис (от греч semeiosis) — термин, принятый в семиотике, обозначающий процесс интерпретации знака, или процесс порождения значения (прим, редакции).] приводит к прорывам в областях снижения контроля: транс, сновидения, невротическая слабость, бытовая рассеянность. Прорывая "место наименьшего сопротивления", желание является нам в измененном виде, требующим расшифровки. В этом суть самого важного открытия Фрейда.

Расшифровать — значит соотнести означающее с означаемым. Фрейд очень сузил зону поиска означаемого, но сделал ее весьма привлекательной. Все, что было после него — лишь борьба за означаемое. Пришлось долго защищать претензии сексуального на первенство в области означаемого от властного, экзистенциального и т.п. Но это уже были бои местного значения. Что и как делать — показал Фрейд. По поводу чего делать — и он, и все остальные.

Он отделил влечение от намерения. Для любого другого это значило бы, что его жизнь в науке удалась. Для него это лишь малая часть огромного научного деяния.

Сексуальное стало универсальной метафорой. Сегодня снящийся пациенту фаллос или коитус (а не какой- нибудь зонт и подъем по лестнице) может представлять скрытые смыслы, нуждающиеся в расшифровке.

По его инициативе психика перестала быть однородной и автономной.

Тема "частей личности" — одна из самых распространенных среди сочинителей школьных теорий. Со времен разграничения психики Фрейдом на сознание и бессознательное, предсознательное (как и Я, Сверх-Я, и Оно) многие авторы шли тем же путем. Коллективное бессознательное Юнга, наполненное архетипами, состояния Я у Э. Берна, истинное и ложное Я... — перечень наверняка не полон. История психотерапии подтвердила: членение на части, с точки зрения практики, очень удобно. Разделение однородной на первый взгляд психической реальности открывает богатейшие возможности и для теоретического сочинительства, и для технического вмешательства.

Итак, есть некая, относительно автономная от сознания и воли человека, внутренняя его часть, часто имеющая "порочно-запретные" склонности. Ей позволено желать то, что возбраняется желать целостному индивиду. Вот это, видимо, среди прочего, лежит в основе привлекательности этой темы. Если бы психологи всегда описывали лишь "разумные" и "добропорядочные" части личности, это не вызвало бы такого интереса. Фрейд, разместив в "Оно" именно "дурные" желания, определил устойчивый интерес к этому делу.

Правда, с этого членения во многом начинается все, что привело к концепции "кризиса субъекта" в гуманитарном знании и кризиса автономности субъекта. Но это тема другого разговора.

Есть представление: чем больше мы спускаемся к первоистокам, тем больше сталкиваемся с явлениями, проясняющими суть и закономерности сегодняшних процессов. Чем первичнее феномен, тем он важнее для нас. Чем более он отодвинут в прошлое, тем сильнее влияет на настоящее. Этим тенденциям развития психотерапевтических теорий соответствует археологическая метафора, уподобляющая терапию раскопкам древних цивилизаций.

"Истерическое шоу" в парижской нервной клинике Сальпетриер: Жан-Мартен Шарко с помощью гипноза вызывает у пациентки истерические симптомы (1885)

Как и многое в психологии, впервые это представление возникло в классическом психоанализе. Смысл длительной и трудоемкой терапевтической процедуры, помимо прочего — спуск в мир раннего детства, поиск первопричин, коренящихся, по замыслу аналитика, именно там. Впечатления, травмы, влечения, испытанные у истоков, накладывают отпечаток на всю последующую жизнь.

Заметим: развитие глубинно-психологической теоретической идеологии шло по определенному пути. Самыми значащими переживаниями считались те, что личность испытала на самых ранних этапах индивидуального развития, позже исследователи пытались связать разные невротические феномены с пренатальным опытом.

Понятно, какие преимущества обретал автор концепций, охватывающих период до появления человека на свет, перед теми, кто ограничивался индивидуальной историей: его учение производило впечатление куда большей "глубины".

Но в состязании на дальность движения назад всех опередил К.Г. Юнг. Идеологическое пространство классического психоанализа, ограниченное индивидуальной историей жизни, после теоретических движений Юнга выглядело куцым в сравнении с раскрывшимися перспективами. По его учению, коллективное бессознательное формируется с незапамятных времен, в нем откладываются следы опыта предыдущих поколений вплоть до первобытности. Проблемы пациента могут корениться в самых давних периодах жизни его предков. Юнг как бы до конца выбрал ресурс возможностей теоретического ракоходного движения в прошлое.