Знание-сила, 2007 № 03 (957)

«Милостивый Государь! Ввечеру, возвратясь из Библейского собрания, ознакомился я с отчетом небезызвестного Вам Самсона. Наивно питал надежду я на дремлющее благоразумие Ваше. С другой стороны, отчаявшись получить скорые известия из инстанций, сообразуясь с обстановкой, предписываю незамедлительно явиться ко мне сегодня же. Об адресе справьтесь у верного слуги.

N.B. Категорически исключить какие-либо контакты с кем бы то ни было до встречи со мною. Помните: жизнь Ваша в опасности.

За сим прощайте. Миронов Пантелей».

Давно Александр Гаврилович не испытывал столь сильного раздражения. Какой-то прощелыга вздумал его поучать и что-то предписывать ему! Плевать на сладкую жизнь! Сейчас он покажет ему, как далеко может простираться благоразумие...

Быстро взбежав по ступеням к массивной дубовой двери, он тут же принялся вертеть ручку механического звонка. Из-за двери послышался трезвон колокольчика, который не прекращался до тех пор, пока тяжелая дверь не отворилась. На пороге стоял заспанный лакей с огарком свечи в руке. Нагло зевнув, он недовольно произнес:

— Послушайте, любезный, вы изволите ломиться в приличный дом его высоко. — отработанный многолетней практикой на нижних чинах удар сшиб на пол неуча. Перешагнув через распластанное тело, Яблоков оказался в доме. Тусклое лунное сияние едва освещало прихожую. С трудом угадывались углы и прочие выступы архитектурных изысков довольно обширной залы, расположенной далее. Сделав несколько шагов, он вдруг почувствовал, что кто-то тянет его за шиворот. Цепкие пальцы железной хваткой держали его так, что вырваться из этого нелепого положения, сковавшего все члены, возможности не было никакой. Тем временем пришедший в себя привратник со стоном поднялся и приблизился к Яблокову. Тут же у Александра Гавриловича помутнело в мозгу. Острая боль в животе от удара увесистым кулаком почти лишила его чувств.

— Оставьте его! — послышался властный окрик. С подсвечником в руке в отдалении показался Миронов. Приходя в себя, Яблоков осмотрелся. Перед ним стоял озлобленный привратник с рассеченной скулой. Чуть сбоку — здоровенный детина, хватка которого хоть и ослабла, но все еще удерживала его воротник в своей лапище. Миронов, в длинном, хорошо сшитом сюртуке, медленно приближался к троице. Лицо его было бесстрастно. — Похвальна ваша понятливость, господин Яблоков. Весьма рад, что не преминули воспользоваться моим приглашением. Прошу!

Яблоков сбросил шубу на руки детины и поспешил за хозяином. Миронов, освещая путь, повел его длинным коридором. Коротко поправляя маршрут командами: «налево», «направо», «осторожно, здесь ступенька» он вскоре привел гостя к закрытой двери. Немного повозившись с замком, Миронов жестом пригласил гостя во внутрь комнаты.

Это был кабинет в английском стиле, искусно отделанный орехом. До самого потолка возвышались стеллажи, за стеклянными дверцами коих покоились книги обширной библиотеки. Посреди комнаты стоял круглый стол красного дерева. На нем возвышалось нечто, накрытое шелковым покрывалом. Подойдя к столу, Миронов сдернул материю. Взору открылась довольно внушительных размеров чаша из невиданного доселе яркосиреневого чароита*. Внутри нее лежал металлический шар величиною с большой астраханский арбуз, поблескивая в огнях свечей гладкими серебристо-матовыми боками.

— Ух, ты! — невольно вырвалось у восхищенного Яблокова. — Аглицкая работа?