В переживавшем упадок Западном мире, — кстати, идеи философа Шпенглера очень увлекли Зергеля, — последний чувствовал себя «спасителем Европы». Недаром на плакате в поддержку своего проекта он велел написать следующие слова: «Либо Западный мир погибнет, либо все изменится с появлением Атлантропы, и к этому надо стремиться».
Зергель ставил перед европейцами новую сверхзадачу: переустройство мира, явленного нам в виде рек, морей, пустынь, континентов. Он призывал народы Европы забыть национальные и классовые распри ради решения великих мелиорационных задач, подобно тому, как народы Древнего Востока объединяли и направляли свои усилия на поддержание в порядке системы плотин и каналов, создавая особый тип сельскохозяйственной цивилизации, основанной на ирригации.
Образ Древнего Востока явно брезжил за теми утопиями, что рождались по обе стороны «линии Керзона». В СССР вслед за невиданной свободой, принесенной революцией, возродилась восточная деспотия, высшим проявлением которой стал ГУЛАГ. В Европе пока только говорили о том, что тысячи, сотни тысяч, миллионы людей, подобно жителям Древнего Междуречья, должны строить плотины и обводные каналы, осушать проливы и дельты, орошать песчаные пустыни и солончаки, создавая новый идеальный мир — цивилизацию Междуморья. Воды обреченного на смерть Средиземного моря призваны были дать новую жизнь средиземноморской (и шире: европейско-африканской!) цивилизации.
Ради этой славной цели миллион рабочих круглые сутки в четыре смены возводил бы великую дамбу. Кстати, архитектор, готовый командовать такой армией строителей, даже не задумывался над тем, как доставлять их на стройплощадку, как организовать их питание, снабжение, проживание. Все это — мелочи перед задачами планетарных масштабов. Свою армию он — одно интервью — навербует из безработных или — нет, нет, скажет в другой раз, — здесь будут работать заключенные. Так на другом конце Евразии, у Геркулесовых Столбов, возникнет призрак ГУЛАГа, а рабочий лагерь под Гибралтаром будет все больше напоминать Дмитровлаг.