Знание-сила, 2007 № 12 (966)

Первым на очереди здесь будет «Объединенное исследование темной энергии» (JDEM). В его программу заложено не только измерение расстояний до нескольких тысяч сверхновых звезд, но также расстояний между миллионами галактик. Дело в том, что, согласно новейшим теориям, галактики должны располагаться друг от друга в среднем на расстоянии 500 миллионов световых лет (это обусловлено особенностями образования тех первичных микросгустков в ранней вселенной, из которых позже выросли сами галактики). Новые приборы должны проверить, на сколько реальные расстояния больше указанной цифры, и тогда это отклонение покажет, с каким ускорением расширялась Вселенная за время своей жизни в разных точках. Есть и другие эффекты, которые могут дать ответ на этот вопрос, и это, быть может, приведет, в конечном счете, к непротиворечивой теории темной энергии.

ЛЮДИ НАУКИ

Карл Левитин

Феномен Лурии

Книга, вышедшая в американском издательстве «Эрлбаум», — автобиография, в которой ее автор, известный во всем мире ученый, не написал ни одного слова о своей личной жизни и об условиях, в которых она протекала. Поэтому, не будь она снабжена DVD-диском, предисловием и послесловием, добавляющими личностный и социальный контекст к его нарочито сугубо научному повествованию, сегодняшний читатель не мог бы понять, отчего так часто и так кардинально менял автор места работы и даже направления научных исследований, оставаясь при этом непостижимым образом в рамках некой одной научной задачи, поставленной перед собой еще в юношеские годы.

В этом году исполнилось ровно тридцать лет с тех пор, как он умер.

Это еще один повод вспомнить о человеке, сумевшем в чрезвычайно непростых условиях сохранить верность своим научным идеалам.

К его столетию прошло сразу несколько международных мемориальных конференций. В Нидерландах, Германии, Италии, Чехии, Вьетнаме и даже Иране, не говоря уж о его родном Московском университете, ученые отмечали круглую дату, до которой не дожил их учитель. Такое сегодня случается очень нечасто.

И ведь это список, к тому же, скорее всего, неполный, одних только официальных мероприятий. В частном же порядке, в сердцах людей, память о нем рассеяна практически повсеместно. Если спросить любого психолога или нейрофизиолога в любой стране, кто из российских ученых наиболее известен в мире, чей вклад в науку о человеческом мозге, сознании и душе наиболее весом, с очень высокой степенью вероятности услышишь в ответ: «Александр Лурия». Даже про Выготского, которого сам Александр Романович боготворил, все чаще говорят лишь: «Он был учителем Лурии».

«Среди соратников Выготского наиболее выдающийся — Лурия, человек с необычайно широким кругом талантов и интересов. Это был один из самых разносторонних ученых. И если Выготский — Моцарт психологии, то Лурия сумел стать ее Бетховеном». Профессор Чикагского университета Стефан Тулмин написал эти слова через год после того, как Лурии не стало. Музыкальные аналогии в них очень точны и уместны. Жизнь Лурии и его многогранные научные исследования словно подчинялись некой внутренней мелодии. «Ему не надо было сосредотачиваться, потому что его мелодия звучала всегда. Ему стоило только прислушаться», — пишет его дочь в книге «Мой отец А.Р. Лурия». Александр Романович обладал редчайшим даром: абсолютным слухом, но не к абстрактным звукам нотной строки, а к конкретным людям — к себе и к другим, и именно этот талант определил отчетливо выраженный симфонизм всей его жизни, то, что мне хочется назвать «Феноменом Лурии». Если оставаться в плену музыковедческих метафор, он звучит так, как сказано в «Музыкальном словаре»: «слияние тем, казалось бы, полярно отличных друг от друга, в единое начало».

Самый простой и очевидный пример. Как правило, личностные черты и факты жизни ученого мало влияют на характер научного исследования, выдающиеся человеческие качества не часто сопутствуют удаче в постижении законов природы. Человек и Ученый обычно ведут совершенно обособленное существование, в лучшем случае они — добрые соседи. Александр Романович — исключение из этого общего правила. Он сам строил свою жизнь — продуманно, научно, основываясь на строгих, хотя и трудно понимаемых обычным человеком законах. С другой стороны, черты его личности нашли свое отражение в его научной работе. Не совершив большой ошибки, его лекции, статьи и книги можно назвать «добрыми», «сочувственными», иногда даже «страстными» и всегда «ориентированными на человека». Человек и Ученый настолько тесно переплелись в нем, что оторвать одного от другого не представляется возможным.