Знание-сила, 2008 № 01 (967)

Оба героя этой статьи не однажды появлялись в «Знание - сила». Недавно их пути на страницах нашего журнала теснейшим образом переплелись — произошло это в Главной теме № 11 за 2005 год. Поскольку разговор в ней, прежде всего, шел о науке, многие детали их общения остались «за кадром», и мы договорились с автором материала вскоре вернуться к жизнеописанию выдающихся теоретиков, вскрыв и иные пласты их взаимоотношений. А тут подошел юбилей Ландау — и то, что мы приберегли, оказалось, на наш взгляд, как нельзя кстати. Перед вами — еще несколько страниц удивительной и драматической истории нашей науки и ее вершителей.

Джаз-банд глазами Жени Каннегисер и леди Пайерлс

«Дау совсем кислый и, кажется, очень скучает. ...Он ужасно избаловался за это время обществом хороших физиков и теперь ему, конечно, здесь не с кем говорить. Правда, они теперь с Аббатом в ужасной дружбе и, по-моему, никогда не поссорятся. Это значит, что Аббат гораздо умней, чем я думала, и гораздо мягче. Теперь, когда Дау скинул эту напускную браваду, с которой он приехал, сразу стало видно, как он вырос за это время и как помягчел», — написала 14 мая 1931 года Женя Каннегисер в письме своему мужу Руди — Рудольфу Пайерлсу. Поженились они за два месяца до того. И, как ни странно, произошло это без участия Ландау.

Странно — потому что с Женей Дау дружил с 1926 года, когда они и еще несколько друзей в Ленинградском университете составляли знаменитый Джаз-банд. А с Пайерлсом Ландау познакомился и подружился в 1929 году в Цюрихе, в начале его долгой командировки-стажировки по европейским центрам физики. Вернулся на родину он в марте 1931 года, уже после бракосочетания его друзей.

У Жени Каннегисер были особые права высказаться о дружбе Дау и Аббата — Ландау и Бронштейна, поскольку именно благодаря ей они познакомились весной 1927 года. Вот как она вспоминала об этом много лет спустя в письме из Оксфорда:

«Стояли лужи, чирикали воробьи, дул теплый ветер, и я, выходя из лаборатории на Васильевском острове, повернулась к маленькому ростом юноше, в больших очках, с очень темными, очень аккуратно постриженными волосами, в теплой куртке, распахнутой, так как был очень неожиданно теплый день, и сказала:

Свежим ветром снова сердце пьяно....

После чего он немедленно продекламировал:

«...Тайный голос шепчет: «Все покинь!»

Перед дверью над кустом бурьяна Небосклон безоблачен и синь,

В каждой луже запах океана,

В каждом камне веянье пустынь»... и все вступление к этой поэме Гумилева. Я радостно взвизгнула, и мы тут же, по дороге в Университет, стали читать друг другу наши любимые стихи. И, к моему восхищению, Матвей Петрович прочитал мне почти всю «Синюю звезду» Гумилева, о которой я только слышала, но никогда ее не читала.

Лев Ландау

Матвей Бронштейн

Придя в Университет, я бросилась к Димусу и Джони — в восторге, что нашла такого замечательного человека. Все стихи знает наизусть и даже «Синюю звезду»! Вот как Матвей Петрович вошел в круг Джаз-Банда.

Джо, Димус и Дау были гораздо дальше остальных как по способностям, так и по знанию физики и разъясняли нам все новые увлекательные открытия квантовой механики. Аббат (Матвей Петрович) довольно быстро догнал Дау и Джо, он был очень хороший математик.

Матвей Петрович познакомил нас с Амбарцумяном и Козыревым, которые были на астрономическом факультете, и когда Димус уехал в Харьков, а Дау и Джо были за границей, мы (моя сестра и я) очень дружили с этой тройкой и часто ходили вместе в театры и концерты..

Я помню Матвея Петровича, смотрящего через очки, которые у него почти всегда сползали на кончик носа. Он был исключительно «цивилизован». Не только он все читал, почти обо всем думал, но для очень молодого еще человека он был необыкновенно деликатен по отношению к чувствам и ощущениям других людей, очень благожелателен, но вместе с тем непоколебим, когда дело шло о «безобразном поведении» его друзей.

Я не помню, кто его назвал Аббатом, но это имя к нему очень шло. Благожелательный скептицизм, чувство юмора и почти универсальное понимание».

Напомню непосвященным, что Джо (он же Джонни, Георгий Гамов, George Gamow, 1904-1968) и Димус (он же Дмитрий Иваненко, 1904-1994) были самыми первыми друзьями Ландау. А Бронштейну прозвище придумали его друзья-астрономы (с помощью Анатоля Франса, чей персонаж аббат Куаньяр отличался невероятной образованностью при остром уме и доброжелательной иронии)[¹ Подробнее о М.П.Бронштейне см. Г.Е.Горелик, В.Я.Френкель. Матвей Петрович Бронштейн. 1906-1938. Москва: Наука, 1990.].