Знание-сила, 2008 № 03 (969)

Вряд ли отказ Татьяны Ивановны был продиктован наивной верой в силу печатного слова, способного изменить социальную политику партии и правительства и повернуть финансовые потоки из одного русла в другое. Хотя частично была и она, вера в авторитет научного утверждения: я помню искреннюю растерянность и злость многих прекрасных специалистов, призванных «наверх» для совета, когда позже все решалось прямо противоположным совету способом. Но тут, я думаю, была решимость вести себя так, будто слово ученого действительно имело такую силу. И готовность брать на себя всю полноту ответственности за это. Способ сохранить чувство собственного достоинства, которое Татьяне Ивановне никогда не изменяло.

Эта решимость через несколько лет чуть не сделала из нее диссидентку, но это совсем другая история, гораздо более серьезная.

А все же мне до сих пор жаль той ненаписанной статьи. Хотя с тех пор было написано множество других статей, построено моделей, проведено серьезных, масштабных исследований.

И еще — мы уверены — будет написано, проведено, построено.

РАЗМЫШЛЕНИЯ У КНИЖНОЙ ПОЛКИ

Ревекка Фрумкина

«Я видел озеро, стоящее отвесно...» Перечитывая Жоржа Дюби

Электронный вариант текста был опубликован на сайте«Полит.ру»

«Глубже поверхности фактов» — так в свое время обозначил Марк Блок задачи «новой исторической науки». Знаменитый французский историк Жорж Дюби считал Марка Блока своим учителем. Книга Дюби «Время соборов. Искусство и общество. 980 — 1420» (русский перевод — М., Ладомир, 2002) не была задумана как сугубо научный проект. В первоначальном варианте это были три самостоятельных эссе, которые Дюби написал по заказу известного издательства «Скира» для художественных альбомов серии «Искусство. Идеи. История». Все три альбома вышли в Женеве в середине 60-х гг. под заглавиями «Юность западного христианского мира», «Европа соборов» и «Основы нового гуманизма».

Для издания 1976 года, осуществленного уже как книга издательством «Галлимар» (с него и был сделан русский перевод), Дюби объединил эти эссе и несколько переработал их, дабы придать изложению необходимое единство. (Видимо, при этом был добавлен раздел «Образы», комментирующий по необходимости скромный изобразительный ряд, который и воспроизведен в русском издании.) Русский перевод издан с предисловием и комментариями нашего замечательного медиевиста Д.Э. Харитоновича, что делает книгу доступной для достаточно широкого читателя, которому она, в сущности, и адресована. Впрочем, читателю этому придется изрядно потрудиться, о чем я еще скажу ниже.

Первое, что хочется сказать о русском Дюби — это просто порадоваться тому, что эту книгу успели издать на соросовские деньги. Мудрость «Анналов» стала нашим общекультурным достоянием не так давно, так что целые поколения филологов и будущих педагогов, прилежно читавших «по программе» средневековую литературу и нередко — в подлинниках, ничего не слышали ни о Марке Блоке, ни о Люсьене Февре, ни о Жаке Ле Гоффе, ни о Жорже Дюби.

Деталь дверей собора в Люцерне. Швецария

Жорж Дюби (1919—1996) — в первую очередь историк, и уже в силу того, что он историк определенной направленности, он замечательно интересный историк искусства. Тем более интересный, что его предметом являются эпохи, когда статус искусства был совсем иным, нежели в Новое время. Собственно, об этом и написано «Время соборов», а также книга Дюби «Святой Бернар: цистерцианское искусство» (1976), — насколько мне известно, у нас еще не переведенная.

Второе необходимое замечание — это острое ощущение нехватки зрительного ряда, не оставлявшее меня при чтении «Времени соборов». Я склонна думать, что многие смыслы книги так и останутся условно-доступными большинству моих соотечественников, не имевших возможности видеть своими глазами ту предметную среду, на неосознанное «чувствование» которой книга Дюби рассчитана. Ведь подобно тому, как в России трудно найти взрослого человека, который бы не видел золоченых или голубых маковок церквей и лампаду перед иконой, к западу от Буга трудно найти человека, который бы хоть раз не стоял под сводами готического собора, не видел романских арок монастырского двора или не взбирался по лестницам средневекового замка- дворца. Даже в сильно пострадавшей от ужасов Второй мировой войны Польше сохранилась так называемая «готика крестоносцев (например, в Торуни) и фантастическая смесь всех архитектурных стилей в Гданьске.

Что уж говорить о Праге и Южной Чехии! Чтобы понять, что имел в виду Сугерий, повелевший разрушить амвон, перекрывавший центральный неф собора в Сен-Дени, дабы на всю церковь изливался поток божественного света, надо, мне кажется, хоть раз оказаться самому внутри готического храма.