Знание-сила, 2008 № 05 (971)

Астрономия/астрология — ее развитие отталкивалось от базового текста Птолемея Megale Syntaxis, который известен под своим более привычным арабизированным и латинизированным именованием «Алмагест». Однако птолемеевская астрономия была сплавлена с иранской-сасанидской и индийской традициями астрономических вычислений. Мусульманский Восток внес вклад в составление астрономических таблиц — зиджи.

То же можно сказать о математике (алгебра и арифметика), которой дали толчок разработки ал-Хорезми, в VIII веке введшего в греческую математику чрезвычайно развитую индийскую традицию, в частности, индийскую десятеричную систему счета. То же в медицине. Труды ар-Рази и в особенности Авиценны — это не только и не столько грандиозная сводка античного знания, но и переосмысление иранского и индийского опыта. Немалое значение имеет тут и личный опыт самого Авиценны. Алхимия, минералогия, ботаника, зоология и так далее становятся арабскими науками.

Эта переводческая деятельность имела значение, которое трудно переоценить. Излишне говорить, что изменился статус арабского языка — он превратился в один из наиболее гибких и точных инструментов выражения мысли во всем Средиземноморье. Важнее другое. Благодаря переводам мусульманской культурой осуществлялась программа унификации ойкумены, заложенной еще Александром Македонским.

Аль-Бируни.

Эскиз распределения (соотношения) земли и воды. XI век

Греки создали особый тип ментальности — логический, рационалистический. Семитская мысль, иранская мысль — это метафора и образ непомыслимого. Приобщение семитского духа в лице евреев и арамеев к логическим приемам мышления греков началось еще до Рождества Христова. В мусульманское время этот эллинский тип ментальности не только утвердился на семитском Ближнем Востоке, но охватил и иранские народы. После первого периода накопления знаний мусульмане занимались уже не столько тем, что заимствовали нечто у греков, сколько тем, что бессознательно применяли греческие приемы мышления уже вне связи и за пределами предметов собственно греческого происхождения. Это глубже, чем простое заимствование. Это — рецепция.

Несомненно, расцвет «греческой мудрости» на мусульманской почве повлиял на богословие. Но повлиял не прямо, ибо «греческая мудрость» относилась к разряду «иностранных наук» и в чистом виде никогда не была предметом преподавания в исламских учебных заведениях. Ни одного богословского христианского трактата для богословских целей никто не использовал. Ни один богословский византийский труд не был воспринят мусульманским богословием. Сложение рационалистического мусульманского богословия было обусловлено тем, что религиозная мысль оказалась в уже сформировавшемся эллинизированном эпистемическом поле.

Книга Ибн аль-Хайсама «Оптика», написанная в XI веке в Египте, содержащая теорию видения. Эта диаграмма показывает оптические нервы, соединяющие глазные яблоки с мозгом

Уже в VII — VIII веках формируется школа мутазилиййа, разрабатывавшая догматическую космологию и антропологию, используя приемы эллинской философии.

Методологические подходы мутазилитов были развиты в каламе или ашариййа (ал-Ашари, 873 — 935). Так была создана мусульманская теология, которую во многом занимали те же проблемы, что и христианскую теологию: метафизика — развертывание мира от Первичного Интеллекта до человека, физика — строение мира из четырех элементов и натур, антропология — человек от зародыша до старости и так далее. Насафи в XIV веке назовет их сторонниками шариата. Ашариты опираются в основном на аристотелеву традицию, чуть позже возникает и платоновская линия.

Идут споры о происхождении мусульманской историографии — ее рационализм и жанровая близость к грекам рассматриваются как следствие прямой трансплантации греческой традиции на мусульманскую почву. Я склонен считать, что и здесь мы имеем лишь типологическое сходство, не известно ни одного перевода либо греческого, либо византийского исторического сочинения на арабский язык, которое могло бы послужить источником исторических трудов. Универсализм, историзм и телеологизм Ислама, снабженный прививкой греческого рационализма, сам по себе привел к науке истории. История в монотеистическом мире была наукой религиозной и не подлежала конвертации. То же можно сказать о долгом и мучительном генезисе историографии западноевропейской. Она развивалась сама, без трансплантаций.

Другое дело — жанр географии. Первые географические сочинения — подражания и конспекты Птолемея. Позже — не Константинополь, но Багдад та точка, откуда виден мир. Ге

ография в Византии в былой универсальности уже никогда не возродится. После мусульманской географии пойдет западноевропейская.