Знание-сила, 2009 № 04 (982)

Эти слова в статье доктора Фрэнка Вильчека из Массачусетсского технологического института я усмотрел в журнале Nature. Она появилась под новой рубрикой «СЛОВА», введенной в журнале. Любопытно, что сам доктор Вильчек использовал специальный термин «балканизация знаний», не являющийся широко употребительным, который он, с точки зрения ясности изложения без потери его точности, вполне мог бы заменить выражениями «обособленность знания» или, скажем, «отгороженность науки».

Мысль Вильчека о внутреннем жаргоне можно развить, предложив другой, упрощенный пример.

Физик не может и шагу ступить в своей работе без слова «электрон».

Это специальный термин, ясный для всех его коллег и всеми ими одинаково понимаемый. Физику нет нужды каждый раз оговаривать, что «электрон — это наименьшая единица материи, содержащая отрицательный электрический заряд». В противном случае ему пришлось бы добавлять, что «материя — это то, из чего состоят все физические тела», что «отрицательный электрический заряд» возникает на шелке, который потрут о стекло, в то время как положительный заряд появится на стекле», что «электричество — это форма энергии, которая может быть использована для получения тепла, света, механической силы и химических изменений», что «энергия — это способность производить работу», а работа, в свою очередь — и так далее, практически до бесконечности.

Получается, что специальные термины и включающие их специальные языки науки — вовсе не каприз, а насущная необходимость для научного сообщества. И это тем более верно, чем глубже проникает в тайны Природы исследователь в своей области знаний. Предположим, что объект вашего анализа — автомобиль. Тогда практически все термины, которые вам придется употреблять, будут из нашего повседневного лексикона — руль, колеса, скорость, тормоза, цена и так далее. Но если вы углубитесь в детали и станете интересоваться не автомобилем вообще, а только его двигателем, то сразу же столкнетесь с необходимостью прибегнуть к множеству специальных терминов — двигатель внутреннего сгорания, дизельный, двигатель Ванкеля, электрический двигатель. Еще дальше, если мы выберем только дизельный двигатель, то нам придется иметь дело с соплами, регуляторами низкого давления, системами впрыска топлива. Если же предмет нашего анализа — эти самые системы впрыска, то тут уже речь пойдет о специальных типах материалов, из которых они изготавливаются, об их особых свойствах и характеристиках — и все это будут специальные термины, абсолютно ничего не говорящие обычному автомобилевладельцу, не говоря уж о пешеходе.

Однако начав говорить о двух разных языках — науки и обычном, мы чуть забежали вперед. Сначала следовало обсудить проблему языка, как такового, как особой конструкции, созданной в процессе эволюционного развития человечества, — естественно, лишь с наших узких позиций, только применительно к выбранной нами теме. Логично предположить, что язык эволюционировал параллельно людям, которые им пользовались. Но не осталось никаких окаменелостей или следов в янтаре, которые засвидетельствовали бы, как шел этот процесс. Кажется, нет никаких иных путей заглянуть в прошлое и проследить становление языка. В то же время, с тех пор как учение Дарвина приобрело популярность в обществе, не было недостатка в псевдонаучных спекуляциях на тему о «борьбе» и «соревновании» между словами, о проигравших в этой борьбе словах, забытых людьми в результате «внутриязыковой эволюции», о сильных и слабых словах, о выживании грамматических правил и так далее. Поэтому в 1866 году Парижское Общество лингвистики запретило все исследования в области эволюции языка как пустое времяпровождение и пустословие. Не исключено, что в самое ближайшее время оно вынуждено будет пересмотреть свое слишком уж категорическое решение. Совсем недавно исследования эти вернули себе былую респектабельность. Раз в два года проводятся международные конференции, появляются статьи и даже книги, посвященные эволюции языка. В результате ученые стали лучше понимать этот феномен — человеческий язык.

«Ничто в мире живого не имеет смысла вне рамок эволюции». Это самый общий закон жизни, и он всегда оказывался справедливым. Ножи эволюции действуют очень эффективно, они никогда не упускают возможность отсечь то, что оказалось несущественным для выживания вида.