Знание-сила, 2009 № 04 (982)

Тут мехматское партбюро начало травить Березина и ему подобных реформаторов. Те из них, кто успел достичь высших академических званий, перебрались в иные центры — хотя бы в Черноголовку, где обособились ученики Ландау. Другие готовились к эмиграции — или уходили в горы, как Хохлов. Березин поехал на Колыму, чтобы постичь этот дивный край, опоганенный сталинским рабством. И не вернулся: летом 1980 года (незадолго до смерти Владимира Высоцкого) Феликс Березин утонул в бурных водах Сеймчана. «Белый аист московский на белое небо взлетел; Черный аист московский на черную землю спустился.»

Евгений Лихтман

Рэм Хохлов

Иван Петровский

Вот и все. Десять лет спустя железный занавес обвалился, и сословие ученых россиян начало равномерно расселяться по просторам матушки-Земли. Уезжали не в одиночку, а целыми семинарами. В России оставались лишь те, кому Природа подарила два равносильных естества: научное и педагогическое. Если бы не Интернет и не смышленое российское студенчество, то наша страна стала бы неотличима от Латинской Америки. Не диво, что авторы сборника памяти Березина трудятся сейчас в Москве и Сан-Паулу, в Стокгольме и Чикаго, в Ярославле и Иерусалиме. Столь же понятно, что первые сборники памяти Березина вышли на английском языке. Но вот и русская книга издана: не в МГУ, что тоже о многом говорит. Математическая Москва наконец стала полицентричной конфедерацией — вровень с мировым научным сообществом. Авось в этих условиях новые наследники Березина найдут для себя довольно экологических ниш! И не повторят горькую судьбу перекати-поля, как случилось с голландцем Ван дер Варденом.

Сильный русский талант…

Дмитрий Капустин

Этот альбом примечателен во многих отношениях.[6] Он воскрешает практически из небытия имя замечательного русского художника Николая Павловича Чехова, яркой, но краткой звездочкой полыхнувшей на небосклоне русской культуры. Он вышел в год 150-летия со дня рождения самого художника и в преддверии 150-летнего юбилея известного на весь мир его брата, Антона Павловича Чехова (в январе 2010 года). И наконец, это тот редкий случай, когда составителем альбома-каталога, исполнителем репродукционной съемки и автором блистательной биографической статьи явился не профессионал-искусствовед, а специалист по космической физике Александр Николаевич Подорольский, вложивший в это издание свою огромную энергию и любовь к художнику. Его работа завершила многотрудное дело по поиску и идентификации художественных работ Н. Чехова, начатое библиографом и краеведом Анатолием Николаевичем Туруновым еще в тридцатые годы прошлого века и продолженное литературоведом Инной Давидовной Громовой и журналистом Николаем Александровичем Подорольским (отцом автора). Поистине — труд длиною в три поколения!

В 1903 году Антон Павлович написал о брате: «Это был талантливый и уже популярный художник и подавал солидные надежды. Смерть его — большой минус в моей жизни». В год кончины Николая от туберкулеза (1889) ему едва исполнился 31 год. И вот впервые в альбоме столь полно и с любовью представлено творчество талантливого и, безусловно, недооцененного художника.

Братьев-погодков разделяло всего полтора года, но какие же они разные по характеру, хотя и бесконечно близкие духовно! Окружающие считали Антона старшим, на самом деле старшим был Николай. Из-за малого роста, болезненности и физических недостатков Николая отдали в школу одновременно с Антоном. Дружные братья учились в одном классе и даже одновременно дважды оставались на второй год! Мать уберегала Николая от семейных хлопот, считая его «малодушным» (то есть слабым характером) и чуть ли не до 17 лет, когда юноша уже отправился в самостоятельную жизнь в Москву, называла его «крошечкой».

Московская жизнь оказалась несладкой: нужда, постоянная нехватка денег в семье Чеховых, трудные, подчас унизительные поиски заработка. Но художнический талант юноши сразу заметили, меценаты вносили деньги на его обучение в Училище живописи, ваяния и зодчества, куда он поступил. Его «однокашниками», а некоторые и друзьями были И. Левитан, К. Коровин, М. Нестеров, Е. Сорокин, а по классу архитектуры — Ф. Шехтель. Преподавали тогда в училище, что называется, «корифей на корифее» — В.Г Перов, А.К. Саврасов, И.М. Прянишников, В.Е. Маковский. Молодой художник подавал большие надежды: пару из первых крупных его полотен приобретают коллекционеры. Преподаватели приглашают его в числе других молодых дарований расписывать стены на хорах храма Христа Спасителя, писать декорации к «Фаусту» в частной опере Мамонтова. Но особенно много, начиная с 1880 года, он делает иллюстраций и печатает их в ведущих журналах того времени. И те ищут сотрудничества с молодым художником.