Он не видел, как к нему сзади подкрадывается огромный рыжий муравей в набедренной повязке с громадной веткой, к которой был примотан тяжелый камень.
2013
№ 1
Валерий Цуркан
Монумент
С Ленцем Скороходом я познакомился, когда мне стукнуло пятнадцать лет. И не просто стукнуло, а пришибло основательно, в таких условиях оказался в день своего пятнадцатилетия. Я остался совсем один, без жилья, без гроша в кармане, на чужой планете.
К началу двадцать третьего века старушка Земля превратилась в настоящий гадюшник. Люди насиловали природу, она отвечала им тем же. Население росло, еды на всех не хватало и это, конечно, не способствовало улучшению нравственного климата. Если кто-нибудь, подкравшись сзади, долбанул вас дрыном по затылку и забрал продуктовую карту, знайте — это может быть только землянин.
Мой отец имел неосторожность родиться в Москве, но когда ему исполнилось двадцать лет, он исправил эту ошибку. Купил билет на Марс, истратив все свое состояние, нажитое тяжелым трудом за пять лет работы портовым грузчиком. Денег хватило только на почтовый транспорт и ему пришлось лететь в скучном обществе мешков и коробок.
С головой у папаши было все в порядке, и на Марсе он неплохо устроился. Начав с простого торговца синтезированной пищей, мой предприимчивый предок накопил немного деньжат, пустил их в оборот и солидно поднаварился на перепродаже бытовых киборгов. Выкупив фирму своего работодателя, он ее расширил, но вскоре понял, что в ней ему уже тесновато. Мой будущий родитель построил фабрику, на которой стал выпаривать воду из метеоритного льда. Некоторое время спустя папа уже был монополистом — вся питьевая вода на Марсе разливалась в емкости с лейблом «Сорокин и Компания». Потом он женился и сделал меня, и, как говорил впоследствии, товар вышел на славу при весьма низкой себестоимости.
В конце концов, его заела тоска по родине, он передал дела своему помощнику, которому, как ему думалось, можно было доверять, и мы всей семьей полетели на Землю. Дядя Юз ввязался в какие-то махинации, в результате чего компанию отца продали молотка.
Отец признал себя банкротом. Ранним майским утром, когда пелена смога опускается на город, он вышел на балкон семидесятого этажа в последний раз полюбоваться видом на Кремль и исчезающую в синеватой дымке Москву-реку. Я не знал, что у него есть пистолет. Робот-уборщик долго соскребал его мозги со стены. Мать умерла два месяца спустя то ли от болезни, то ли от горя, то ли от страха перед тяготами предстоящей нищеты. Когда платить за номер стало нечем, меня вытурили из гостиницы, и я оказался на улице. Жить было негде, есть было нечего, а растущий организм тринадцатилетнего мальчишки нуждался в хорошей поддержке. Я привык каждый день по два раза принимать душ, съедать по две порции настоящего мясного супа на обед и ужин и пить кофе на завтрак. Но приходилось спать под мостами у вонючей реки и питаться отбросами.
На работу меня никто не брал — на Земле было полным-полно дешевой рабочей силы. А с малолетним мигрантом, у которого к тому времени была просрочена туристическая виза, связываться никто не хотел.