Зоя. Том второй

– Беги, парень, беги, пока не поздно. Деток побереги. Не будет добра от этих людей, я сейчас своему бутылку дам, ты во двор ко мне зайди, там лошадь с повозкой, забирай и уезжай. Вон по той дороге. Там село за лесом, ты в нём не останавливайся, поезжай до другого. Там станция есть. Садись на любой поезд, а дальше – как Бог даст.

– Я не умею с лошадью, – забеспокоился Янек.

– Я умею, – громко произнесла Катя.

– Иду, иду, – женщина повернулась к мужу, – чего орёшь ирод? Куда в тебя столько лезет.

Как только они скрылись в доме, Янек зашёл в чужой двор. Вывел лошадь.

Подсадил Катю, забрался сам.

– Ну-у-у, пошла-а-а-а, родимая, – скомандовала Катя тоненьким голосом, словно каждый день говорила так. И лошадь послушно зашагала.

Янек до сих пор находился в каком-то непонятном состоянии. Казалось, что это длится вечность, а ведь прошло всего несколько минут.

Лошадь скакала бодро.

Повозка качалась в такт. Янек придвинулся к Кате ближе. Взял её за плечи, прижал к себе.

– Мне так неудобно, – произнесла девочка.

Янек отпустил её, вздохнул глубоко.

– Как же так? – сказал он. – Неужели добрые люди стали такими злыми? Как же ты, моя девочка, смогла это всё услышать?

– Проснулась ночью, – сказала Катя, – а они шепчутся. Я к тебе, дядя, прижалась сильно и слушала, слушала. Не спала потом.

– Что же ты меня дядей называешь, Катюша?

– А как нужно? – тихо спросила Катя.

Янек помолчал, а потом сказал дрожащим голосом:

– Называй папой…

– Я попробую, – прошептала Катя. – Ты же нас не бросишь? Тётя Оксана была хорошая, а её муж нас не любил. Всё говорил ей, что мы лишние рты, и он работать на нас не хочет. Она ругалась с ним, а потом он ушёл на войну, и я обрадовалась. Мама рассказывала мне о тебе. Говорила, что ты добрый, и чтобы я тебя ждала. Мне страшно. Там, где ты живёшь, тоже много людей?

– Много, но я вас в обиду не дам, привыкнешь, всё будет хорошо. Не бойся, я всегда буду рядом и никогда вас не брошу. Ты очень храбрая девочка, я горжусь тобой, доченька.

Янеку как-то сложно было говорить «доченька», непривычно было так обращаться к девочке, которую знал всего-то пару недель.

Но от его слов Катя расплылась в улыбке, и для Янека это дорогого стоило.

Под тулупом заплакал маленький сын, время приближалось к обеду, и Янек вдруг вспомнил, что Катя и не завтракала. Вытащил из кармана завёрнутые в салфетку сухари, протянул девочке.

Расстегнул верхние пуговицы тулупа. Освободил сына, посадил рядом с собой. Вручил и ему сухарь. А сам из внутреннего кармана вытащил деньги, взял оттуда несколько купюр, переложил в карман тулупа, остальное обратно сунул и сказал:

– Прибудем на станцию, купим пирожки.

Миновали село, в котором женщина, позволившая взять лошадь, говорила не останавливаться.

От этого села и почти половину пути до следующего за ними бежали собаки. Они лаяли так громко, что и Катя, и маленький Янек вздрагивали время от времени.

Небольшой станционный посёлок выглядел убого. Долго ехали мимо разрушенных домов. Янек смотрел на всё вокруг и не понимал, что происходит. В некоторых дворах по развалинам ходили люди, ковыряли что-то палками.

Завидев путников на повозке, тоскливо провожали их глазами, не выходя из своих дворов. Катя остановила лошадь перед самым вокзалом. Янек помог спуститься детям. Сына пока к себе не приматывал, взял его на руки.

На перроне было безлюдно. У входа в вокзал стояли трое. Увидев Янека и детей, один из стоящих молниеносно бросился к ним.

– Нельзя сюда! – кричал он подбегая. – Какой чёрт тебя сюда принёс? Кто такой?

– Мне уехать нужно, – сказал Янек.

– Всем нужно, и мне нужно. Но я же торчу тут. А так бы давно уехал. Ты объявления не видел что ли? – прошипел мужик в форме станционного смотрителя.

Янек почувствовал, как Катя опять до боли сжала его руку.

– Нет, – Янек покачал головой.

Смотритель разглядывал Янека, детей, а потом произнёс тихо, боялся, что его услышат двое оставшихся у входа в вокзал приятелей.

– Здесь опасно очень. Грабят за милую душу. Мне бы вот тех двоих отвлечь, я бы тебя на скорый посадил. Но, конечно, не бесплатно. Там с проводницей нужно будет рассчитаться, с Глафирой. Скорый на Москву пойдёт. Она в своём уголке может вас разместить. Деньгами не свети. Отдашь прямо ей, когда сядешь в вагон.

Смотритель вдруг протянул руку и потрепал за щёчку маленького Янека.

– Это где же таких ангелов раздают?

Мальчик поджал губы, отвернулся и уткнулся в отцовское плечо.

– Стой пока тут, – произнёс смотритель, – я озадачу сейчас тех двоих и буду встречать поезд. Как загудит, не мешкая беги ко второму вагону. Не успеешь, тогда я тебе не помощник. Тут такие, понимаешь, места. Орудует банда. Люди пропадают, дети. Таинственно исчезают. А ты с детьми, и видно по тебе, что не местный.

Ты как рыбка для них. Советую тебе попроще одежду поискать, ну чтобы тряпьё было. А то тех, кто по-барски выглядит, не очень-то и любят. И зачастую именно их следы пропадают. Ну всё, будь начеку.