Зоино золото

Он порылся в карманах в поисках блокнота и ручки, думая, что лучше всего оставить номер своего мобильного. Но прежде чем он начал писать, внизу на лестнице послышались тяжелые шаги, а затем женский голос, раздраженно бормочущий что-то себе под нос.

— Это она, — сказала девушка и сняла дверь с цепочки.

Клара Пальмгрен, похоже, искренне хотела помочь. Это была почтенная грузная дама за шестьдесят, ее осветленные волосы были завиты на макушке в тугие пуделиные кудряшки. Она сидела напротив Эллиота на оранжевом диване, пока он рассказывал о своем исследовании и о большой выставке, запланированной на лето. Незаметно было, чтобы она считала его сумасшедшим. Более того, она слушала, вежливо кивала, поглаживала и теребила обивку дивана, как заядлый курильщик. На столике рядом с ней стеклянные пресс-папье соседствовали со скудной коллекцией семейных фотографий: тощий мальчишка с уродливой стрижкой в стиле 70-х, стоящий у бассейна; Клара в желтом платье с маленькой девочкой, по-видимому дочерью. Было и одно черно-белое фото: студийный портрет самой Клары, снятый лет сорок назад. Бросалось в глаза отсутствие мужчин: никаких свадебных фотографий, никаких счастливых пар. Если у Клары Пальмгрен и были спутники жизни, их лица стерлись, в прямом и переносном смысле. То, что она сохранила девичью фамилию, только подтверждало эту теорию.

Он пока не стал упоминать о завещании. Боялся, что мысль о возможной фальшивке повлияет на ее слова. Она может заявить, что была более близка с Зоей, чем на самом деле.

— Вы хорошо ее помните? Я знаю, что они с вашей матерью были подругами.

Клара нахмурилась.

— Помню?..

— Зою. Зою Корвин-Круковскую.

Она покачала головой. Ее дочь ретировалась на кухню — вероятно, приготовить им кофе.

— Вы уверены? А она вот определенно помнила вас. И вашего брата.

— Моего брата? Мартина?

— Мартина, да.

Она посмотрела на замызганные окна.

— Мартин теперь живет за городом, — сообщила она, словно это что-то объясняло.

Эллиот попытался освежить ее память. Это ценные картины, значительная часть коллекции работ Зои. Вряд ли она стала бы оставлять их незнакомым людям.

— Может, расскажете, когда в последний раз ее видели? Начните с этого.

— Русскую леди?

— Зою, да.

— Не уверена, что вообще ее видела. — Клара беспомощно пожала плечами. — Может быть, в детстве. Не знаю.

До Эллиота дошло, что в действительности она понятия не имеет, зачем он пришел. Она никогда не слышала о Зое Корвин-Круковской. Он назвал имя ее матери, Моники, и она впустила его, потому что на преступника он не походил, и, может быть, потому, что у нее не так уж часто бывали гости. Вот и все.

Она, должно быть, заметила смятение на его лице. Клара сложила руки на коленях и понизила голос.

— Видите ли, мы с матерью не были близки. По крайней мере, долго не были. Нас с братом вырастил отец, Кристоффер Пальмгрен.

— Отец? Могу я узнать почему?

Клара задумалась, потом снова пожала плечами.

— Она… бросила нас. Когда мы были совсем маленькими. Мне было года три-четыре. Мартину — лет шесть. Она уехала во Францию. Полагаю, у нее там был роман.

— Не знаете с кем?

Клара слегка качнула головой, словно не была уверена, знает или нет.

— Имени я никогда не слышала. В любом случае все это недолго продолжалось.

— Вы сказали, во Францию. Когда именно это произошло?

— Перед самой войной. — Она склонила голову набок, размышляя. — Не думаю, чтоб она была счастлива, моя мать. Она всегда хотела живой… иной жизни. Отец говорил, что в юности она попала под дурное влияние.

— Дурное влияние?

— Безнравственные люди. Сумасброды. Тогда у нее было немного денег, семья оставила. Но она все истратила.

— Она вернулась?

— В Швецию? О да. Когда уже была в возрасте. Мы виделись с ней несколько раз. Мартин — чаще, чем я. А потом она умерла.

Она смотрела на потертый узорчатый коврик на полу и тихонько кивала каким-то своим мыслям.

— Отчего умерла ваша мать?

Клара не отрывала взгляда от коврика.

— Рак. В феврале 81-го. — Просияв, она посмотрела на Эллиота. — Возможно, ваша русская леди приходила на похороны. Помнится, там были люди, которых я не знала. Вообще-то таких было большинство. — Ее улыбка погасла. — Думаю, вам лучше поговорить с Мартином.

— Где ваш брат? За городом, вы говорите?

— Игельсфорс. Это небольшая деревушка по ту сторону Катринехольма. Но он живет не в самой деревне.

Не меньше семидесяти миль отсюда, а то и все восемьдесят по сельским дорогам.

— У вас есть его номер?

Клара вздохнула.

— У него нет телефона. Он не хочет платить за линию. Все обещает завести один из этих мобильных, но… — Она безнадежно пожала плечами. — Кое в чем он пошел в мать. Не умеет обращаться с деньгами.