Зоино золото

«Фольксваген» по инерции проехал еще несколько ярдов и остановился, облачка выхлопов кружились в свете тормозных огней. Водитель автобуса высунул голову из кабины, желая узнать, что происходит, — вероятно, он рассчитывал увидеть хулигана с баллончиком краски.

— С вами все в порядке?

Эллиот сделал пару глубоких вдохов и кивнул.

— Поосторожнее, приятель. В темном пальто да темной ночью. — Он безнадежно покачал головой и исчез.

Дверь «фольксвагена» приоткрылась. Эллиот подошел к машине.

— Кто вы, черт побери, такая? Чего вы хотите?

На него смотрело юное личико. Он ожидал увидеть кого-то постарше, с лицом опытным и волевым. Но девушка оказалась никак не старше двадцати пяти.

Она вытащила из ушей наушники от CD-плейера.

— Простите. Я вас не заметила.

Короткие взлохмаченные волосы, карие глаза. Проезжавшая мимо машина на мгновение осветила ее лицо. Пухлые темные губы. Единственное, что в ней было взрослого.

— Вы мистер Эллиот? — спросила она.

— Допустим.

— Я вас искала. Меня зовут Керстин Эстлунд. — Помедлив, она протянула руку в грубой шерстяной варежке.

— Я вас уже видел, — сообщил Эллиот. — Чего вы хотите?

Девушка снова взялась за баранку обеими руками. Из машины пахло табаком.

— Я пыталась найти вас в отеле, но ни разу не застала. А записку оставлять не хотела. Я даже звонила домой.

— Домой?

— Зое.

Он вспомнил, как искал телефон, а тот звонил и звонил, и как наконец обнаружил его под чехлом от пыли в гостиной, но слишком поздно.

— У меня подруга в «Буковски». Она сказала мне, что вы там работаете.

— И что?

— Я журналистка. Из «Экспрессен».

Эллиот выпрямился.

— Извините. Я не разговариваю с репортерами.

— Пожалуйста, мистер Эллиот…

— Вы напрасно тратите время.

Он захлопнул дверцу и направился к своей машине. Она опустила окно.

— Я была подругой Зои. Мистер Эллиот? Я хочу вам кое-что рассказать. Вы должны узнать об этом.

Эллиот остановился, прищурился на нее сквозь завесу мокрого снега. Ее глаза напомнили ему глаза Фернанды Баррэй, глаза Зои. Темные, проницательные.

Ему вдруг пришла в голову сумасшедшая мысль, что они оба по уши в этом, связаны знанием.

Посвященные.

— Поставьте машину, — сказал он.

Отель был переполнен специалистами по торговому праву, приехавшими на конференцию. Они выстроились в очередь у конторки портье, рассчитываясь за два дня и две ночи налаживания связей и оплаченных развлечений. Пока Эллиот вел Керстин по вестибюлю, они один за другим оборачивались и осматривали ее с ног до головы. Но это им мало что давало. На ней было замшевое пальто до колен с оторочкой на рукавах из длинного искусственного меха. Керстин была высокой, довольно широкоплечей, даже величавой, но то, как она шла, сгорбившись, глубоко засунув руки в карманы, говорило о том, что ей неуютно под взглядами незнакомцев. Она напомнила Эллиоту девушек, которых он старался избегать на студенческих вечеринках, с глазами, вымазанными тенями и тушью, обозлившихся на весь мир.

Бар был единственным местом в отеле, пытавшимся создать атмосферу. Приглушенный свет, кабинки вдоль стен, на столиках — крохотные оранжевые лампы. Горстка юристов уже устроилась в угловой кабинке и пила водку за здоровье друг друга, разогреваясь перед ужином. Золотые запонки и золотые зубы сверкали под встроенными галогеновыми светильниками.

— Итак, вы ищете материал для статьи? — спросил Эллиот.

— Да. Вроде того.

— И что? Зоя была одним из ваших источников?

— Нет.

Журналистка полезла в карман пальто и достала пачку сигарет. Она говорила на школьном английском, с акцентом, но грамматически правильно, совсем как его мать.

— Вы не против, если я?..

— Что творится со Швецией? — спросил он. — Все курят.

Она протянула ему пачку. Эллиот покачал головой.

— Просто зима. — Она прикурила, послав ему мимолетную улыбку. — Людям одиноко.

— И сигареты составляют им компанию?

Керстин задула спичку.

— Что-то вроде того.

В оранжевом свете она выглядела лучше. Не такой бледной. На самом деле, если бы не дешевая стрижка и мешки под глазами, ее можно было бы даже назвать хорошенькой.

— Так что вы хотите мне рассказать? — спросил он.

Она зажала сигарету губами и сбросила пальто с плеч.

— Я работала в «Буковски». Там и узнала ваше имя. У меня там остались друзья.

— Вы? В «Буковски»?

— Я изучала историю искусств в Стокгольмском университете. После выпуска устроилась в «Буковски».

— Должно быть, у вас хороший диплом.

— Вообще-то оценки у меня были так себе, но один из профессоров замолвил за меня словечко. Кажется, вы называете это «блатом».

Никакого смущения, ни намека на оправдания.

— Меня взяли в отдел внутренней оценки. Года три назад. Тогда отдел возглавлял Корнелиус Валландер.

— Да, я в курсе.

Она затянулась, рассматривая его прищуренными глазами. Она вела себя как настоящий профессионал, но в то же время было в ней что-то непрочное, какая-то тревожная хрупкость.

— Вы хорошо его знаете? — спросила она.

— Корнелиуса? Мы знакомы по работе. Довольно давно.

— С тех пор, когда вы еще были торговцем.

Она и это знала. Очевидно, ходили слухи.

— Верно. Когда я еще был торговцем.

— Но вы больше не торгуете.

— И что?

Она пристально разглядывала его.