Золя

Золя осторожно прохаживается по саду, любовно оглядывает свои сокровища. Какая мудрость сосредоточена во всем этом! Он много думает последнее время о природе. Вот и сейчас, в это июльское утро, мысль невольно возвращается к вечным проблемам жизни. Это так важно для его нового произведения, у начала которого он стоит. Надо любить жизнь. В ней заложена неиссякаемая творческая сила, несмотря на зло и все отвратительное, чем жизнь неизбежно сопровождается. Радость бытия — вот оно, философское кредо. Эта мысль должна стать нравственным фундаментом «Ругон-Маккаров». Придется вторгаться в такие области жизни, которые художники стыдливо обходили. Ничего не поделаешь. Запрещенных тем в искусстве не существует. Жизнь не усеяна одними розами, как этот сад. Сколько страшного и безобразного содержит она! И все же, чтобы победить зло, надо познать причины, его порождающие. В искусстве самое дорогое правда, такая же обнаженная и беспощадная, как жизнь. В конечном счете человек победит зло, разлитое в природе и обществе. Трудно сказать, как это случится, но писатель знает, что в исполинском труде человечества, в его упрямом желании жить — его оправдание и искупление. Воля к жизни, участие в выполнении ее далекой и таинственной цели оправдывают самое жизнь, и в этом счастье. Познавать природу — значит двигаться вперед по бесконечной дороге человеческого прогресса.

Из открытых окон дома доносятся голоса. Это переговариваются мать и Габриэль. Прошло всего полтора месяца, как в жизни Золя случилось важное событие. Считать ли его важным? Пожалуй, не стоит. Так захотела Габриэль, и он согласился. Они теперь законные супруги, обвенчанные по всем правилам в церкви. Это против его убеждений, но что поделаешь, нельзя же Габриэль обидеть! После пяти лет совместной жизни ей так хотелось, чтобы на их запоздалой свадьбе было все как у других.

В тот торжественный день вновь собрались друзья из Экса: Поль Сезанн, Мариус Ру, Поль Алексис, Филипп Солари. Они были свидетелями при бракосочетании. Отсутствовал только Байль. А потом поездка к Ла-Маншу, в Сент-Обен. Свадебное путешествие после стольких лет супружества. Увы, возвращение было невеселым. За день до их появления В Париже похоронили Жюля Гонкура. Какая неожиданная и нелепая смерть! Сердце сжимается, когда подумаешь, что означает эта потеря для Эдмона. В коротких письмах к Эдмону Золя излил все свои чувства, написал статью о Жюле, да, пожалуй, поторопился. Дня три назад почта наконец-то доставила письмо из Бар-на-Сене, где отдыхает Эдмон. Сколько ценного материала о Жюле содержит оно!

Золя вновь слышит голос Габриэль, и это отвлекает его от мрачных мыслей.

Считать ли узаконенный союз новой страницей жизни? Нет, с Габриэль (теперь она для всех Александрина) остается все по-старому, да и в остальном жизнь изменилась мало. Правда, на страницах «Сьекль» печатается «Карьера Ругонов». Ох, и пришлось же потрудиться в мае! Но работал не зря. Очень кстати появится этот роман, обличающий первые дни империи. Грозной тенью над всеми событиями встанет там народное восстание. Читатель почувствует этот намек, а если хотите — призыв. Время говорить иносказательно об империи прошло. Ее надо бить прямо в лоб, не оставляя сомнений, куда направлен удар. Так он и поступил в середине мая, когда опубликовал в газете «Ла Клош» памфлет «Его сельское величество». В памфлете ему хорошо удалось передать интонации тех наивных крестьян, которые долгое время были надежной опорой империи. Они пишут письмо Наполеону, узнав о растущем недовольстве его правлением. Как там сказано, в этом письме?

«Так вот, значит, мы стали советоваться и перво-наперво решили, что негоже вам оставаться в Париже ни единого дня. Раз эти господа хорошие и знать вас не хотят, так плюньте на них, да и все тут. Недостойны они такого императора». Крестьяне из местечка Фуйи-лез-Уа решили навсегда поселить в своей деревушке незадачливого Бадинге. Однако дело чуть не расстроилось из-за денег. Оказалось, что его величеству следует выплачивать ренту. Долго чесали затылки крестьяне, прежде чем раскошелиться. Да, уж очень соблазнительно наставить нос соседним деревням — Соттенвилю и Сермезу. На том и порешили: быть его сельскому величеству в Фуйи-лез-Уа.