Золочёные горы

– Ладно, Кэл, ты молодчина, – подбодрил Джейс. – Все будет в порядке. Доктор в пути.

В голосе его звучало беспокойство, он мягко положил руку Калебу на плечо.

В тот момент он мне очень нравился.

Герцог подошел к шкафчику налить виски, бутылка в его руке тряслась. Интересно, от раскаяния? Или от страха, что его могут разоблачить и осудить за то, что он сделал с Истер? Он винил Джейса, Калеба Грейди, профсоюзную шваль. Всех, кроме себя.

– Какое безрассудство, – сказал герцог. – Привести этого парня сюда.

Он осушил стакан. Зазвенел колокольчик у парадного входа.

– Откройте, если не трудно.

«Иди к черту», – хотелось мне сказать. Но я не Истер, у меня не хватило духу.

У двери стоял доктор Батлер со своей черной сумкой.

– А, юная леди, что пишет «Больничные заметки». Где пациент?

В кухне Калеб Грейди положил искалеченную руку на стол. Я поспешно убрала тарелки, надела поверх платья передник и, стоя у раковины, наблюдала, как врач его осматривает. Кэл порывисто вдохнул в приступе боли и осушил до дна второй стакан виски. Врач разрезал окровавленную рубашку и отодрал прилипшие куски. Обнаженные ребра Кэла были испещрены фиолетовыми синяками и кровоточащими порезами. Батлер прижал пальцы к ранам. Потом наклонил голову Кэла к свету и приоткрыл веки распухшего глаза.

– Плохи дела, – сказал он.

– А что с локтем? Этой рукой он бросает мяч. Никто не может поймать бросок Кэла Грейди.

– Я вправлю ее, – сказал врач. – Будет больно. Потом придется носить перевязь. И дать покой ребрам. Ты сломал несколько.

– Не он сломал, – возразил Джейс. – Чертова толпа линчевателей это сделала. Ему повезло, что его не повесили.

– Двое из них побежали за веревкой, но я удрал от них, – пояснил Кэл. – Мчался со всех ног.

Доктор закатал ему рукав.

– Сейчас я хорошенько дерну. Придержи его, Джаспер.

– Сделайте ему укол морфина, – попросил Джейс. – Ради бога.

– Он выпил достаточно виски, – заявил Батлер. – Они не так чувствительны к боли, как мы.

– Какого черта, – Джейс побагровел. – Сделайте ему этот треклятый укол.

– Док, пожалуйста, – взмолилась я. – Дайте ему что-нибудь.

Доктор достал из сумки пузырек и шприц, бормоча:

– Только зря лекарство переводить, но как скажете.

– Это притупит боль, Кэл, – сказал Джаспер. – Ты ничего не почувствуешь.

– Как же, это ты ничего не почувствуешь, – Калеб рассмеялся с горькой иронией.

– Мне лучше вам не мешать, – заметила я. – Пора идти…

Джейс меня не останавливал. Он стоял возле брата. Положив руку ему на плечо. И я поняла, что все правда. Любой это понял бы, взглянув на них обоих. Он послал мне рассеянно воздушный поцелуй.

– Приду за тобой завтра, – сказал он. – Я приду за тобой.

Придет ли? Я вышла через заднюю дверь, терзаясь сомнениями, голова шла кругом, и две сотни долларов оттопыривали лиф моего платья.

Глава тридцать первая

Оказавшись в безопасности в глубине своего чулана, вдыхая родной запах бумаги и чернил, я перебирала в голове катаклизмы минувшего вечера и боролась с дьяволом за душу Сильви Пеллетье. От комка прижатых к груди купюр на коже остались красные следы. Я сняла с пачки бумажную полоску и разложила купюры веером, наслаждаясь хрустом новых денежных знаков. Каждая двадцатка была ковром Аладдина, на котором я могла улететь прочь. Вместе с Джейсом Паджеттом? Или без него. Я могла взять деньги и сбежать одна. Мои мысли представляли собой хаотичное сплетение воспоминаний: кровь, виски и дикое, безумное предложение.

Если ты не испытываешь ко мне ненависти.

Не слишком прочное основание для брачных уз, не так ли? Отсутствие ненависти. И подкуп. Это может стать твоим. Он предлагал мне замужество, словно оплату долга, словно спасение. Может, я наказание, которое он должен понести? Ни слова о любви. Может, люди его круга о ней не говорят. Или не знают, что это такое.

Ворочаясь в темноте, я размышляла о Паджеттах. О чудовищном уравнении, в котором Калеб Грейди становился одним из них и при этом нет. Я проводила подсчеты, вычисляя даты и отматывая события назад в то время, когда это случилось. Год тысяча восемьсот восемьдесят третий. Истер была тогда совсем молодой, герцог постарше. И ни она, ни он еще не состояли в браке. После рождения Калеба герцог женился на Опал, а Истер вышла замуж за Джона Грейди, вырастившего Калеба как собственного сына. Потом родился Маркус Грейди и несколько месяцев спустя Джейс. После смерти Опал Истер нянчила обоих малышей, своего сына и сына умершей белой женщины.

«Все знают», – сказал Джейс. Но сам Джейс раньше не знал.

Мои мысли запинались и замирали, когда я представляла себе его потрясение, ведь он узнал… постыдный секрет семьи. Те слухи… разговоры о его отце и Истер. И вот она наконец уехала. Послав того к черту.