Золочёный фолиант. Сын морехода

Странно, но эта книга казалась знакомой. Что-то подсказывало, что нужно её открыть и прочитать. На это так же стали намекать факелы, которые возжигались какой-то неизвестной силой с двух сторон от широких ступеней, которые вели к тому фолианту. Древний мрамор на них был местами отколот и практически повсеместно испещрён трещинами. Странно, но пламя на факелах светило только лишь в одну сторону, в сторону подъёма, всё ещё сохраняя в тайне внешнюю обстановку помещения.

Ноги вновь повели к определённой цели, но в этот раз она оказалось не столь легкодостижимой. Как только сапоги коснулись ступеней, раздался жуткий грохот, будто своды башни пришли в движение, но из-за темноты убедиться в этом не представлялось возможным. С каждым шагом раскатистый звук появлялся вновь.

Что-то заставило встать и развернуться. Позади у начала ступеней невесть откуда взялись три силуэта. Странный неестественный Свет от пламени факелов так же не обделил их мистикой. Было невозможно разглядеть лица, лишь то, что позволяли отсветы, но и этого было достаточно, чтобы понять, кто это был. Первый рослый силуэт обладал знакомыми огромными ручищами, когда второй и третий, относительно крошечные, имели другие характерные элементы – красные волосы и огромные голубые глаза соответственно.

Смущало другое – эта троица по какой-то причине крепко обнялась, но не в Любви или дружбе. Их дрожь перед чем-то жутким была видна невооружённым взглядом.

Несмотря на эту странную картину, почему-то книга всё ещё казалась желаннее. Но то, что раннее толкало вперёд, сейчас намекало об обратном. Доселе скрытое во Тьме действо, что издавало жуткий грохот, теперь проявилось. И это оказалось именно тем, чем казалось. Башня начала обваливаться. Сперва вниз с невидимого потолка посыпались маленькие сколы, за ними увесистые булыжники, которые так же достаточно быстро сменились огромными монолитами.

Грохот усилился, всё затряслось. Каменные куски врезались в ступени, разрушая их.

Вновь что-то заставило развернуться и посмотреть на силуэты. Они были на том же месте, что и ранее, но теперь уже лежали на полу. Не было никаких движений, всё было завалено обломками. Но каких-либо чувств это не вызвало, лишь обострилось желание коснуться книги.

Движение к цели продолжилось. И чем быстрее приближался пьедестал, тем яростнее реагировала сама башня, усиливая своё саморазрушение. Вот один осколок свалился справа, вот другой – слева. Но последний был более увесистым и пробил пол, провалившись в какие-то незримые глубины. И такие куски начали сваливаться гораздо чаще, приходилось уклоняться.

Из-за столь интенсивного камнепада пол стал рушиться столь быстро, что бежать по нему стало невозможно, но это, однако, не охладило напор. Нельзя бежать по ступеням? Тогда можно прыгать по их обломкам! Таким образом продвижение продолжилось.

Оказавшись на вершине, осталось лишь протянуть руку и взять заветный фолиант, но пол под пьедесталом тоже пришёл в движение, отколовшись ровным островом, но, словно предоставляя последний шанс, замер на месте, будто налетев на какой-то выступ под ним.

Может, стоило бы развернуться и спасаться? Возможно, но пальцы уже потянулись вперёд, коснувшись мягкого бархатного уголка книги. В этот момент, островок вновь покачнулся и с жутким скрежетом сорвался вниз, затягивая всё за собою в чёрную бездну.

Лесной цветок

Восточный Тракт Броморского Графства, тремя днями позднее

Элдрин открыл глаза. Первое, что он увидел, были мерцающие звёзды на фоне ночного неба. Это был сон, всего лишь сон. Но столь явный, будто видение. Руки до сих пор побаливали, словно будучи побитыми булыжниками.

– Вы поглядите! Спящая красавица проснулась! – раздался рядом уже знакомый бас, – клянусь пинтой Творца, обошлось без поцелуя! Хотя было уж очень близко к этому.

Ещё не до конца осознавая происходящее, юноша приподнялся на локтях и огляделся. Какое-то время потребовалось, чтобы осознать, что проплывавший мимо лес означал, что он лежал на движущейся телеге.

На крик Медведя из большого кузова, обтянутого разноцветной тканью, вышли Искорка и Рыбка. Первая вздохнула с облегчением, вторая же – только одарила юношу своим привычным взглядом.

– Ты что несёшь, капитан? – с трудом проговорил Элдрин из-за жутко пересохших губ.

– Ты три дня без сознания пролежал, – проговорила Искорка.

– А пролежал бы гораздо меньше, если бы этот здоровяк не поил тебя брагой, – добавила Рыбка.

– Брагой? – удивился Элдрин.

– Да, Камлан, священный человек, дал нам в дорогу целую бочку… – начал было радостно рассказывать Медведь, сидевший на месте извозчика, но юноша прервал его.

– Да боги с этой бочкой! Зачем ты поил меня ею?!

– Воды у нас маловато… – пояснил капитан.

Осознание пришло не сразу, но как только Элдрин понял, что не ел уже трое суток, произнёс:

– А еда-то у нас есть?

– Есть, – ответила Искорка и достала из кузова небольшой мешок, отдав его юноше. – Твой друг и об этом позаботился.