Золотая булавка Юлия Цезаря

Вита собралась быстро, как на пожаре, и улизнула, встречаться с Филимоном было выше ее сил.

Две недели Деций Крисп выхаживал священного пса.

Он поил его целебными отварами из кореньев, которые покупал возле храма Венеры Либетины, кормил мясом молодого ягненка, смазывал его раны лечебным египетским бальзамом.

Тинус понемногу приходил в себя.

Он уже мог самостоятельно есть, мог подниматься, правда, лапы его при этом дрожали от слабости. И каждый день он встречал Деция благодарным, радостным взглядом.

Деций уже не сомневался, что выходит пса.

Однако через две недели после того, как он привез раненого Тинуса к Марцелле, хозяйка таверны подозвала его и сказала вполголоса, покосившись на дверь:

– Возле моей таверны второй день крутятся какието два незнакомца. Они расспрашивают о тебе, говорят, что ты – их дальний родственник.

– У меня нет никаких родственников, ни дальних, ни ближних.

– Вот и я так подумала. Кроме того, очень уж у них разбойничьи рожи. Так что будь повнимательнее, особенно как стемнеет, да не выходи из дому без крепкой палки или, того лучше, без кинжала.

Деций поблагодарил Марцеллу и отправился в сарайчик, проведать Тинуса.

Пес тоже выглядел каким-то беспокойным, он то глухо ворчал, то настороженно вглядывался в темноту за дверью.

Деций накормил его, наполнил глиняную миску свежей водой и отправился по своим делам.

На следующий день у него было много дел, и уже стемнело, когда он снова вошел в сарай. Сарай был пуст. Тинуса там не было.

Земляной пол был залит кровью, и от двери сарая тянулся кровавый след, уходящий в сторону Козьего спуска.

Деций ахнул и бросился по следу.

Как и советовала ему Марцелла, он ходил теперь с крепкой палкой, наконечник которой был обит медью, а под верхней туникой носил кривой парфянский кинжал.

Кровавый след вывел его в узкий переулок позади храма Немезиды Тарквинской.

В темном углу под стеной храма Деций увидел какое-то еще более темное пятно. Он подошел к нему, наклонился…

Это был Тинус.

Огромный пес не шевелился, его зажившие раны разошлись и кровоточили, а на голове виднелась новая, глубокая рана.

– Тинус, Тинус, кто же так изранил тебя! – простонал Деций.

За то время, что он выхаживал пса, он привязался к нему, как к близкому, родному существу. Он уже не сомневался, что пес выздоровеет – и вот на него обрушилось новое несчастье.

Деций прижался к Тинусу, пытаясь расслышать его сердце.

Пес был еще жив. Из последних сил он приподнялся, открыл глаза и вдруг зарычал, глядя на что-то или на кого-то за спиной хозяина.