Золотая девушка

Разговаривать было невозможно, приходилось объясняться жестами и с помощью подручных средств. Присев на корточки, Трент взял в руки сучок и нарисовал на земле поляну, хижину, карьер и дорогу от хижины до развилки, затем протянул палочку Марианне. Она заштриховала спуск к реке справа от них и продолжила линию, обведя ею поляну, затем, «забравшись» в гору, нарисовала ответвление в сторону верхней точки карьера.

Трент указал на дорогу, ведущую к карьеру, стер ногой карту и снова сел на мотоцикл. Марианна уселась сзади. Дорога вела через сосновый лес гораздо ниже того места, где располагалась хижина, а потом забирала вверх до пересечения с дорогой на карьер, которая слегка изгибалась параллельно линии гор. Сосны частично закрывали поляну, поэтому Трент рассмотрел заднюю сторону дома, только поднявшись на вершину карьера. Отсюда к поляне вела крутая тропинка.

Трент снова затормозил в тени деревьев и стал изучать хижину в бинокль. «Лендровер», модифицированный для езды по пересеченной местности, стоял напротив поленницы под навесом из соломы. На передней дверце машины сиял герб – символ президентской власти, на капоте виднелось серебристое древко флажка. Слева от двери стоял большой ящик. Навес и «лендровер» не давали как следует рассмотреть окна.

Карьер был скорее широкий, чем глубокий – метров шестьдесят в длину и метров двадцать пять отвесного спуска к небольшому озеру, вода которого покраснела от глины. На песчаном пляже, справа, затеняя его, росли две гигантские сосны. Лучшего места для пикника и не придумаешь.

Между деревьями и хижиной раскинулась метров на двести зеленая поляна. Никакого укрытия. Подстрелить человека здесь легче, чем в тире. Трент попросил Марианну нарисовать расположение комнат.

Из большой гостиной посредине одна дверь вела в кухню, другая – в спальню президента, откуда можно попасть в ванную. Еще одна дверь соединяла кухню с ванной, а другая дверь выходила к навесу для машины.

Трент прошелся взад-вперед, изучил тропинку к дому, затем сел на мотоцикл и велел Марианне следовать за ним пешком, оставив ей одно ружье. На первой скорости, используя и ручные, и ножные тормоза, он съехал по скользкой, глинистой, усеянной валунами тропинке, дважды делая передышки, чтобы успокоиться. Усталость при таких обстоятельствах способствует потере бдительности, что прямиком ведет к гибели.

С края поляны Трент посмотрел на задние окна дома – никакого движения. Он положил ружье на колени. Сильный порыв ветра обрушился на поляну, пригнул деревья к земле и с воем умчался в горы. Тучи разорвала молния. Трент дождался очередного раската грома и, отпустив сцепление, вжимаясь в сиденье, петляя, понесся по мягкой траве к дому.

Остановившись, он положил мотоцикл на землю и, взяв ружье, спрятался за поленницей. Потом, передохнув, прополз вокруг «лендровера». Одна дверь и два окна…

Ему часто приходилось делать это, но с каждым разом становилось все труднее: резь в кишечнике, горький привкус во рту, легкая дрожь от напряжения во всем теле, правда, руки твердо держали оружие. Он на минуту закрыл глаза, сгруппировался и прыгнул, толкнув левым плечом окно в спальню хозяина, упал на пол, перекатился и замер с ружьем наготове. Президент, небритый, в боксерских шортах, резиновых шлепанцах на босу ногу, пристально смотрел на Трента, не обнаруживая ни страха, ни удивления. Стакан в руке старика был почти пуст, так же как и бутылка виски на столе. Одежда раскидана по полу, кровать не заправлена.

Трент перекатился к двери в гостиную, открыл ее – пусто. Проверил ванную и кухню и только тогда встал с пола и выглянул в окно, чтобы убедиться в отсутствии спасающихся бегством. Смущения он не чувствовал – осторожность не раз спасала его от смерти. Он обошел вокруг хижины, осматривая землю в поисках следов, и лишь после этого помахал Марианне. Лучше бы, конечно, ей ждать там, но, если ее не позвать, она испугается, заподозрив неладное.

Вернувшись в спальню президента, Трент поздоровался:. «Добрый день, сэр» – и подумал, что при таких обстоятельствах это звучит несколько формально.

Не обращая на него внимания, старик потянулся к бутылке. Трент отодвинул ее.

– Я приехал с Марианной, – сказал он. – Через несколько минут она будет здесь."

Пока президент собирался с мыслями, Трент расправил простыни и покрывало, поднял с пола одежду, убрал ее в гардероб, достал пару чистых брюк и рубашку и замел осколки разбитого стекла.

Президент внимательно изучал свой стакан. Дай ему возможность – и он нальет себе еще, скорее чтобы что-нибудь делать, чем из желания выпить. Трент никогда не слышал, что президент любит выпить. Вряд ли такая привычка могла быть тайной в Бельпане.

– Извините, сэр, – сказал Трент, – но вам придется принять душ. Нельзя показываться внучке в таком виде.

Не получив ответа, Трент прошел в ванную, открыл холодную воду, вернулся за президентом и, взяв его сзади под руки, повел под душ прямо в шортах и шлепанцах. Старик не сопротивлялся. Трент надеялся, что холодный душ приведет его в чувство, но, как оказалось, безуспешно.