Золотая Грива

– О-о-о, – вздыхает баба Лина, – когда это было… Ну что же, надо поднапрячь память.

К её радости, внук проявляет к изучению французского недюжинный интерес. Каждый день по часу слушает голоса ведущих уроки – женский и мужской.

Появляясь на кухне утром после сна, Горка гордо произносит:

– Бонжу́р, мами́! (Здравствуй, бабуля!)

– Бонжу́р, мон шу! (Здравствуй, милый!) – отвечает баба Лина.

– Мерси́! – благодарит Горка за сделанную ему услугу.

– Дё рьен! – отвечает та.

Горка выходит из дома. По двору бродят куры. Кот лежит на козырьке крыши перед входом в сарайчик.

– Эй, Баюн! – обращается к нему Горка. – Бонжу́р! Чего глаза таращишь? Тю нё компра́н па? (Не понимаешь?) Это, приятель, по-французски. А знаешь, как бы тебя назвали французы? «Лё ша». Это значит– кот. Так что ты должен Лёшей зваться, а не Баюном! – хохочет Горка.

Баюн зевает и утыкается мордочкой в лапки.

– Ну и дрыхни себе!

Горка поворачивается к курам.

– А как называют вас? – Горка не может вспомнить множественное число, – каждую отдельно? «Ля пуль». Забавно, лапули? А цыплёнка? «Лё пусе́н». А вашего командира? Эй, кукарекул, по-французски ты будешь «Лё кок»!

– Ко-ко-ко, – соглашаются куры.

– Молодцы, – смеётся Горка, – с понятием. А ты, командир, можешь пропеть по-французски: «Кокорико-о-о! Кокорико-о-о!» Это же так просто. Совсем как по-русски!

Горка хлопает себя руками по бёдрам, точно крыльями:

– Кокорико-о-о!

Куры с кудахтаньем бросаются врассыпную.

Кот вскакивает на козырьке крыши и выгибает спину. А петух бросается на Горку.

– Кыш! Кыш! – отбивается Горка и лезет на забор. – О скур! (На помощь!) Бегу от кур! Дураки вы все, – обиженно выговаривает он с высоты.

Петух гордо вскидывает головку с алым гребешком и победно кричит.

– Кукареку-у-у!

На куриный переполох из дома выходит баба Лина

– Что случилось? Ты чего на забор взобрался?

– Петух на меня напал!

– Как напал? Ни с того ни с сего?

– Я с курами по-французски хотел поговорить.

– Так это надо делать на французском курином! – смеётся баба Лина.

– Я и говорил на курином.

– Значит, они не понимают, а без словаря говорить стесняются.

– Без словаря? – смеётся Горка.

И кажется, что заулыбался весь двор: и кот Баюн, и петух, и курицы, и даже солнышко в облаках.

– Ба-а-а, – говорит Горка – я, пожалуй, проведаю деда Акима.

– Беги, конечно! – одобряет баба Лина.

По дороге Горка встречает козу, которая опирается передними ногами о верхушку штакетного заборчика и срывает листья с веток дикой яблоньки.

– Эй, ма шевр (козочка), ты чего в чужой огород лезешь?

– Ме-е-е, – оправдывается коза.

Пробегающую мимо бродячую собаку Горка уже ни о чём не спрашивает: при такой неприветной жизни ей не до иностранного языка, свой бы не забыть!

Уроки живописи

Необычным выдаётся в этом году октябрь. Ночами резвится лёгкий морозец, а днём поднастывшую землю греет, ласкает солнце. На жёлтых берёзах и покрасневших осинах, ещё не сбросивших листву, утрами серебрится прозрачный пух изморози. Воздух порой подрагивает от какого-то далёкого непонятного звона. Над таёжным горизонтом теснятся тёмные облака.

Тайга в октябре кажется Горке присмиревшей и задумчивой. Это и понятно. Скоро грянут холода, к ним надо подготовиться и деревьям, и зверям, и птицам. Со студёным ветром, колючим снегом и трескучим морозом им придётся бороться в одиночку.

В «Азбуке народной мудрости», найденной в бабушкиной библиотеке, Горка читает: «Нечисто лист с деревьев опадёт, перелётные птицы летят низко над землёй и быстро, облака плывут, едва не касаясь вершин деревьев, синицы пищат ранее обычного, звёзды на небе тусклые – жди скорых холодов, быть зиме суровой».

На Хрусталинке утрами блестят тонкие ледяные забереги. Скучно Горке. Ребята-соболята живут и учатся в городе. Сюда приезжают только на выходные дни.

Чтобы развлечь внука, Баба Лина достаёт из шкафа большой красочный альбом с копиями картин русских художников-классиков и предлагает поизучать их вместе. Горка с радостью соглашается.

– Давай разглядим тему осени и сравним живописные полотна с нашей реальностью. Ну, как у нас сейчас, – добавляет она, заметив непонятливость непривычного слова по вздёрнутым бровкам внука.

– Вот, смотри, картина Василия Дмитриевича Поленова «Золотая осень». Природа как бы застыла, замерла в ожидании зимы. Изумительно чистые краски. А какие дали открываются! А горизонт? То ли земля продолжает небо, то ли небо сливается с землёй. А тут небольшая церквушка. Всё обжито, уютно.

А вот «Золотая осень» Исаака Ильича Левитана. Эту картину называют энциклопедией осенней природы. Помню, когда я училась в школе, то на обложке книги «Родная речь» была именно эта картина. Тут отражены все краски жизни: небо голубое и светлое, облачка на нём лёгкие, нежные, берёзки в золотых нарядах; речка чуть тёмная, спокойная. Похожа на нашу Хрусталинку. Ты не находишь? – заглядывает баба Лина в глаза внука.

– Угу, – соглашается Горка, – очень похожа.