Золотая клетка

– Ненавижу тебя! – крикнула она вслед Дженару, пустому лесу и деревьям.

Почему он сдался так легко? Почему даже не попытался ничего сделать? У него же всегда был план. Так почему его не было на такой случай?

Рина вытерла слезы и заметила на внутренней части ладони, которую недавно сжимал Дженар, что-то темное. Там были выгравированы, словно серая татуировка, два слова: «Ты справишься».

Рина горько рассмеялась.

– Ты справишься. – Она пнула корзину.

– Ты справишься! – Швырнула в траву последнюю сферу, но она почему-то не разбилась.

– Ты, бесполезная маленькая девочка, которая в одиночку ничего из себя не представляет, справишься! Да чтоб тебя ветром унесло, Дженар!!!

Рине казалось, что у леса есть глаза и уши, но она не хотела молчать.

Что он вообще имел в виду под этим «Ты справишься»? Уж явно не то, что Рина сама доведет дело до конца. Особенно после того, как она застряла на этом островке под присмотром колдунов, беспомощная, разоблаченная, без Дженара и в шаге от беспамятства.

– И с чем я должна справиться?!

Рина ходила по поляне, пиная ни в чем не повинную ткань аэростатного купола.

– Написал бы просто: «Смирись с этим»! И то было бы честнее!

Она по привычке взглянула на часы, ища поддержки, но ее семья осталась в том, другом мире, куда Рине теперь не попасть. Это осознание было оглушительным. Гораздо хуже недавнего падения с высоты.

Рина села на край купола, прижав колени к груди, в которой все пылало.

«Он же не имел в виду, что я действительно справлюсь? – подумала она, раздраженно утирая слезы. – Он же не серьезно, да? Решил пожертвовать собой, чтобы я продолжила наше дело? Бред! Ударил, чтобы защитить? Еще больший бред… Неужели он, и правда, решил, что я сниму проклятье, если он просто скинет все на меня, станет колдуном и уйдет служить Аскару? Что я вообще должна теперь делать?! У меня больше никого здесь нет…»

Рина вспомнила, как одиноко чувствовала себя в прежнем мире, когда проснулась и не обнаружила рядом людей. Но то одиночество не шло ни в какое сравнение с этим, ведь раньше ей помогали все подряд: семья, друзья, ученые, Проводники, король, предыдущие Странники. Тогда Рина была не одна, но теперь у нее остались только она сама и упавший с неба воздушный шар – живая метафора краха ее надежды.

Глава 6 Дикие старухи

Рина столько плакала, что теперь у нее слипались глаза, но вместо того, чтобы спать, она сидела на краю порванного купола и отрывала лепестки от маргаритки, рассуждая, как ей поступить дальше. Выбор, увы, был небогатый.

«Либо я попробую что-то сделать и меня наверняка убьют, либо останусь в ловушке короля-самодура, где папа и мама никогда не смогут путешествовать, а Альберт и я так и не вырастем. Если они вообще догадаются уснуть и не умрут в реальности, когда закончится срок действия проклятья… Может, мне стоило остаться в деревне и ждать их там? Не так уж и плохо, если мы проведем вечность вместе. Говорят, что детство – самое счастливое время в жизни… И Клим, наверное, простит меня, когда я все забуду и тоже начну считать принца Аскара нашим благодетелем. Людям не придется отстраивать заново разрушенное королевство. И тут никто не будет болеть и умирать до тех пор, пока колдунам не надоест править».

Рина истязала цветок за цветком, прекрасно понимая, что решение зависит только от нее самой, а не от того, какой лепесток останется последним.

«Но если я вот так сдамся, получается, я поступлю так же, как он – просто не оставлю никому выбора. Решу все за всех и навсегда. Кроме принца и колдунов, больше никто не помнит о реальном мире, и даже если жители здесь счастливы, правильно ли будет оставить все как есть? Правильно ли будет лишить их настоящей жизни? С ее болезнями и старением. Но и с радостями, которые несут перемены. Тут ведь не рождаются дети, так? Этот мир построен на воспоминаниях, поэтому все здесь выглядит так же, как и двести лет назад. И так будет всегда. Но если бы люди могли выбирать, сколькие предпочли бы проснуться? Разве я не должна предоставить им выбор, если только я одна способна это сделать? И что будет с теми, кто до сих пор не уснул? Со Странниками, посвятившими целую жизнь этому пути? С людьми, которые все еще верят, что проклятье можно снять? Они не сдаются уже два века, так могу ли сдаться я?»

Сдаться.

Не сдаваться.

Оставить все как есть.

Попробовать что-то сделать.

Лепесток летел за лепестком, но последнюю маргаритку Рина выбросила, так и не закончив гадание.

«Этот дурак Дженар прав, – подумала она со вздохом. – У других людей нет выбора, и я не имею права закончить все здесь просто потому, что мне страшно, я одна и не знаю, что делать. Избранных не бывает. Бывают только сделавшие себя сами».

Рина поднялась, не без труда, и стала копаться в корзине в поисках полезных вещей, когда заметила, что ткань купола и сама гондола постепенно становятся прозрачными. Энергия переставала питать аэростат, значит, Дженар был уже далеко. И слова на ладони, оставленные им, тоже побледнели, как выцветшая со временем татуировка.