Золотая клетка для светского льва

    А вот искусственный снег в коробочке… почти такой же, какой сыпал в ту ночь, когда она встретила Егора около «Заводной утки»…

    А вот плюшевая утка…

    Хватит, хватит!

    Дашенька вновь растянула губы в улыбке и пошла вперед к полкам, заставленным всевозможной ерундой. Надо выбрать подарок Тихону – самый лучший подарок, такой, чтобы он от радости подпрыгнул до потолка! А уж потом она выберет подарки всем остальным. Кому? Евдокии Дмитриевне, Вадиму, Леночке, Берестову, Егору…

    – Я сошла с ума, – уверенно сказала Дашенька. – Я точно сошла с ума!

    – Вы что-то хотели? – раздался приветливый голос девушки-продавщицы.

    – Ой… нет, – торопливо ответила Дашенька, – я еще выбираю…

    «Лучше я куплю подарок Илье Зарубкину и его матери, вот они обрадуются», – подумала Дашенька и, не сдержавшись, захихикала. Дальше дело пошло веселее.

    Подарки для Тихона были куплены быстро. Мысли завертелись юлой, и больше ничто другое обрадовать глаз уже не могло. Дашенька купила трубку, скрипку, клетчатый плед, большую лупу и собаку. Скрипка и собака были маленькими – игрушечными, но это не имело значения – именно о таком наборе мечтал Тихон, когда ему доверили отыскать брошь. Кажется, он еще хотел трость, но в магазине ее найти не удалось.

    – Заверните, пожалуйста, каждый предмет отдельно, – попросила Дашенька курносую упаковщицу. – Очень красиво заверните.

    Домой она шла бодрым шагом, надеясь, что ее родитель еще не вернулся – надо же успеть припрятать подарки, чтобы не испортить сюрприз.

    Дашенька сунула ключ в замок и повернула его очень осторожно: если Тихон все же вернулся, то у нее должно быть две-три минуты на то, чтобы запихнуть коробки в шкаф. Будет лучше, если ее появление он заметит не сразу.

    – Не повезло, – прошептала Дашенька, глядя на полоску света, тянущуюся из кухни.

    Она медленно, стараясь не издавать никаких звуков, приоткрыла дверцу шкафа, отправила на нижнюю полку пакеты с подарками и прислушалась…

    Слова, которые долетели до слуха, заставили ее резко подняться и шагнуть в сторону света…

    – Привет, – сказал Егор, чувствуя, как заноза в его душе вертится и впивается глубже. – Я принес твой шарф.

    Он нарочно сказал это, чтобы и у Дашеньки, и у Тихона было время прийти в себя. Пусть всего несколько секунд, но этого хватит.

    – Я его как раз искала… – ответила она и шмыгнула носом.

    Егор улыбнулся и, повернувшись к потерявшему дар речи Тихону, сказал:

    – Спасибо вам большое, но мне уже пора…

    Уходить не хотелось, но он прекрасно понимал – сейчас он здесь лишний.

    – Заглядывай, когда время будет, – выдавил из себя Тихон и молниеносно отправил в рот сразу три кусочка колбасы. Один за другим. Он всегда, когда нервничал, начинал много есть.

    – До свидания, – сказала Дашенька.

    – До свидания…

    – Спасибо за шарф.

    – Не за что.

    Егор прошел мимо нее, снял с вешалки куртку, сунул ее под мышку и вышел из квартиры, плотно закрыв за собой дверь.

    – Не за что, – передразнил он самого себя и, махнув рукой на выпитый коньяк, направился к «Мазде».

    – А я это… – начал Тихон, но тут же запнулся. Он встал, одернул джемпер, кашлянул и добавил: – Оно самое… как его…

    – Я слышала…

    – И что? – спросил он, чувствуя, как сердце сжимается в маленький болезненный комочек.

    Дашенька ничего не ответила: она бросилась на шею к Тихону и зарыдала.

    Под утро, когда, наговорившись, они наконец-то решили улечься спать, она вышла в коридор, достала все сумки, купленные когда-то для новой жизни, и выбросила их в мусоропровод. Ее больше не интересовала никакая другая жизнь – в душе все наконец-то успокоилось. И все, что ей теперь было нужно, находилось именно здесь. Рядом.

Глава 22

    Сыщики с большой дороги

    – …а потом мне приснилась еще одна женщина. Красивая и аппетитная, как сдобная булочка с изюмом… Помнишь, такие булочки продавались в хлебном на Тверской? Продолговатые, слегка обсыпанные рублеными поджаренными орешками… Объеденье! Ты меня слушаешь или нет?

    – Слушаю, – буркнул Тихон. Повернулся на другой бок и плотнее прижал телефонную трубку к уху.

    Большую часть Санькиного рассказа он пропустил по весьма уважительной причине – дремал. Приятель разбудил его звонком и взахлеб принялся делиться своими эротическими снами (такими он их, во всяком случае, считал), а у Тихона слипались глаза, и он и сам был не прочь погрузиться в царство Морфея и встретить там… ну, например, Евдокию Дмитриевну.

    – И эта женщина причесывалась перед зеркалом. Представляешь?

    – Честно говоря, нет, – промычал Тихон, старательно поддерживая разговор.

    – Вот и я подумал – с чего бы это и как это так?!! Потом она поворачивается… и я вижу располневшую Лизку Курочкину! Я, значит, в пятом классе сходил по нужде в ее портфель, а она, зараза, через столько лет отомстила! Явилась в мой сон и испортила всю картину!

    – Это она не права, конечно, – тяжело вздохнул Тихон, понимая, что свой личный сон придется отложить до ночи. Часы показывали десять, и в принципе пора было уже вставать. Нехотя он свесил ноги с кровати и, решив проявить небывалую чуткость, спросил: – А дальше-то что было?