Золотая кровь

Между тем лагерь понемногу засыпал. Вскоре только часовые – два белых и два араба – мерно бродили по периметру, время от времени окликая друг друга.

Ближе к полуночи покрасневшая луна спряталась за барханы, и стало совсем темно. Прайс решил, что пришла пора действовать.

Шепнув пару слов Сэму, он бесшумно оседлал своего верблюда. Потом нашел два бурдюка с водой и приторочил их к седлу.

Вернувшись в шатер, американец упаковал вьюки. Шоколад. Галеты. Вяленое мясо. Сушеная абрикосовая масса, которую арабы называли «шкура кобылицы». Зерно для верблюдов. Аптечка. Бинокль. Боеприпасы для ружья и револьвера.

Когда все было готово, Прайс вновь сел рядом с девушкой. Он слушал ее тихое ровное дыхание, и меньше всего на свете ему хотелось ее будить. Но дольше ждать он не мог.

Не зажигая огня – могли заметить часовые, – Прайс дал девушке еду и воду.

– Люди, с которыми я сюда пришел, решили, что утром я должен вернуть тебя тому, у кого отнял, – прошептал он. – Я не могу сражаться с ними со всеми, и потому мы должны бежать.

– Но куда?

– Может быть, в Энз? Ты же вроде направлялась именно туда.

– Все так. Но Энз мертв. Это город призраков. Вот уже много сотен лет ни один человек не видел его стен. Я не хочу, чтобы ты умер, защитник мой! – внезапно охрипшим голосом прошептала она. – Отпусти меня одну.

– Нет, я не могу бросить тебя на произвол судьбы. И не говори о смерти. Удача Дюранов нас не оставит.

– Но у меня так много врагов… и они так сильны. Даже мои соплеменники… они будут искать меня, чтобы спастись от гнева золотых людей. И Маликар тоже ищет меня верхом на тигре. Он преследует меня своей тенью.

– Пошли, – решительно сказал Прайс, поднимая вьюки и устремляясь к выходу из шатра.

Крепко сжимая в руке золотой кинжал, Айса молча последовала за ним.

Прайс задержался лишь на секунду – махнуть на прощание Сэму. Уже через миг он подвел девушку к верблюду.

– Садись.

– Подожди, – шепотом ответила Айса. – Может, мне удастся найти своего дромадера. Прислушайся.

Минуту они стояли молча. Вокруг под колючими звездами пустыни раскинулся темный спящий лагерь. Тут и там чернели тени шатров. Подогнув ноги, черными тушами лежали верблюды. Завернувшись в аба, спали под открытым небом люди.

Множество звуков раздавалось в ночной тиши. Дыхание людей. Тихие, печальные стоны верблюдов. Далекие голоса перекликающихся часовых. И над всем этим – шелест песка, текущего по склонам барханов, подгоняемого легким предрассветным ветерком.

– Колокольчик моего верблюда, – внезапно прошептала Айса, устремляясь в темноту.

Прайс пошел было за ней, но в последний момент передумал. Он бы только помешал.

Прайс стоял и вслушивался в ночь. Вслушивался в дыхание спящего бивуака, в сухой шорох песка – шепот призраков мертвой земли, разбуженных ветром…

Прайс даже и не осознавал, как много значит для него Айса. Не осознавал вплоть до того момента, когда отчаянный крик Нура разорвал покой устало дремлющего лагеря. Этот вопль, словно острый нож, пронзил Прайса в самое сердце. Он почувствовал внезапную слабость, в глазах помутнело от страха. Прайс Дюран дрожал от ужаса. И боялся он, как никогда еще не боялся за себя самого, за девушку, которую и увидел-то впервые только накануне вечером.

Потом сила и решительность вернулись к Прайсу. Вскочив в седло, он рывком поднял на ноги верблюда и вытащил из-за пояса револьвер.

Hyp, видимо, спал возле своего нового верблюда и проснулся, когда Айса попыталась его украсть.

А в лагере царило полное смятение. Люди с воплями вскакивали с земли, выбегали полуодетые из шатров. Метались лучи фонарей. Трещали ружейные выстрелы, сопровождаемые проклятиями на нескольких европейских языках сразу. Со всех сторон раздавались крики бедуинов, поминавших Аллаха и его пророка.

И через весь этот бедлам несся белый дромадер с Айсой на спине. В руке девушка держала золотой кинжал.

Им она, скорее всего, и перерезала веревку, которой был стреножен верблюд.

– Эйи-ии, Прайс Дюран! – ликующе прозвенел ее голос, и Прайс, пришпорив верблюда, помчался рядом с ней.

– Шайтан эль кабир! – вопил Hyp у них за спиной. – За ними! За ними! Мой верблюд! Эфенди Дюран и женщина!..

– Хватайте! – визжал де Кастро. – Хватайте вора!

– Миллер, Мэсон, – перекрывая какофонию, прогремел голос Якоба Гарта, обращавшегося к часовым. – Остановите их!

Пуля просвистела над ухом Прайса. Часовые бежали наперерез. Они пытались поймать беглецов в круг света от фонарей и беспорядочно стреляли.

– Пригнись, – крикнул Прайс девушке. – И прибавь ходу!

В ответ раздался тихий смех. Чистый голосок Айсы издевательски пропел отставшим врагам:

– Счастливо оставаться!

– По седлам! – орал шейх Фархад. – Бисмилла! В погоню!

– Ружье тому, кто поймает мне эту сучку! – вопил де Кастро.

Скача бок о бок, беглецы неслись в глубь пустыни, в спасительную тьму. А за ними мчалась погоня.