Золотая кровь

«Ну и как вам наши утятинские чудеса? — в ответ на приветствие прохрипел Коля. — Пацан несколько дней тормозить будет, потому что я его немного усыпил. В четверг перед отъездом зайду посмотреть. А с вас разговор со вдовой». «Правда, что ли, ведьмак? Ладно, пока, вроде, Алик на больного не похож. Поехали на работу, систер!» — потянул Карину за руку Эдик. «Все мужики — бездушные скоты», — сказала она, но двинулась на выход.

Через пару дней Алик умудряется залезть на кухонный подоконник и открыть форточку. «Ожил наш футболист», — смеётся Танечка, успевая схватить и малыша, и цветочный горшок, который он сдвинул на край подоконника. — Тётя Оля, давай окна закажем со съёмными ручками». «Чего деньги тратить, — возражает Алдона. — Нормальные у нас окна, и Алька скоро вырастет и не будет где не надо лазить». «В доме всегда должны быть дети, — обнимает её мать. — Саша с Дашей должны же наконец маленького завести, Серёжка жениться собрался, да и ты у нас на выданье. Я буду хорошей бабушкой, такой же, как тётя Оля».

Коля зашёл перед отъездом, как и обещал. Был он хмур и трезв. Сказал: «Я никогда не занимался лечением. Что у человека внутри, я вижу, диагноз поставить могу. Но лечить не берусь, потому что не специалист и понятия не имею, как это делать. Один раз только однокласснице своей в кишечнике опухоль убрал. Жаль её стало, дети небольшие и муж скотина. Опухоль убрал, а кишечник перекрыл. Потом пришлось ещё кишку наращивать. Теперь знаю, что нефиг водителю в организм лезть, его дело двигатели и колёса». «А женщина эта?» — испуганно спросила Оля. «Замуж вышла. Нормально у неё. А у вашего мальчика этот узел близко, так что там всё несложно. И горело это место у него, беспокоило. Но был я бухой, трезвым бы так безответственно не поступил».

Галя прилетела уже летом. В общем-то о ней и не знали ничего. Несколько фотографий, и только маленького Сашеньки — ни своих, ни дочери. Короткие обезличенные сообщения, что всё у них нормально, что все подробности при встрече. Понятно, опасалась, что по фотографиям и именам могли отследить их переписку. И, наконец, Оля встречает их в Пулково. Андрей, оказывается, прилетел накануне. А выходят они… вчетвером! Катя ведёт за ручку маленького братишку, а Галя держит младенца на руках. Да ещё хохочет, видя изумление на тёткином лице. И в машине ей шепчет: «Это вы ещё не всё знаете. Я беременна». Такая вот метаморфоза. Тётка ей шепчет в ответ: «Вот теперь семечки вписываются в твой образ навсегда».

В гостинице Галя рассказывает, что Андрей работал в охране одного опального олигарха, поселившегося на берегу Северного моря, а они жили неподалёку в небольшом по тамошним меркам коттедже. Позднее Катя уехала учиться, и после каникул снова она вернётся в свой университет. Малышка Настенька — дитя незапланированное, но любимое. Да, Гале скоро тридцать девять, но негоже матери, едва не потерявшей ребёнка, узаконенным убийством заниматься. Её Машенька появится на свет, когда Настеньке только год стукнет. Это рождение запланировано, годы поджимают, а нужно, чтобы у девочки был близкий человек и по возрасту, и по хромосомному набору. Нет, они с Андреем не женаты, опасались светиться с документами. И Галю это абсолютно не волнует. Она была замужем, и штамп в паспорте не защитил ни её детей, ни её имущество.

Когда Оля рассказала о визите утятинского ведьмака, Галя сказала: «Я тоже считаю, что золотая кровь — это была выдумка Эдика, и только такая дурочка, как я, не догадалась проверить это в другой клинике. Мне просто в голову не могло прийти, что он обрекает собственного ребёнка на муки, чтобы самому чувствовать себя хорошо. В её смерти он заинтересован не был, поэтому врач взял вас донором. Ну, а когда любящий папаша умер, они были рады Катю исцелить, не монстры же они, просто коммерсанты».