Золотая кровь

Виго прилёг на диване прямо в кабинете. И тут же провалился от усталости в глубокий сон, и проснулся, лишь когда Фернандо пришёл спрашивать насчёт завтрака. Он чувствовал себя разбитым: голова ныла, и затекла шея, и даже холодная вода не привела в чувство по-настоящему. А на завтраке кусок не лез в горло, и мысли о кофе вызывали только тошноту. Столько всего произошло, что голова лопалась от той головоломки, которая в ней крутилась. Кто же влез в дом? Почему мишенью стала именно Оливия? Что за тень он видел этой ночью?

Бумага, которую Виго забрал в спальне сестры, лежала запертая в кабинете, и после завтрака он решил её прочесть.

За столом в это утро все говорили только о ночном происшествии, и лишь Виго, Оливия и Морис всё больше молчали.

− Мне нужно съездить в город, − наконец произнесла Оливия, сжимая в руках кофейную чашку, и взглянула сначала на брата, потом на Мориса.

— Это исключено, Лив, уж точно не сегодня, − устало произнёс Виго.

− Эрр Морис может меня сопровождать, − ответила она упрямо.

− Мы с ним собирались сегодня по делам, и никак не можем их отложить. Зато я уверен, ты можешь отложить свою поездку, − ответил Виго твёрдо.

— Я могу взять с собой охрану, — Оливия и не думала сдаваться так просто.

— Ты же не хочешь снова стать мишенью? Сегодня змея, а завтра что? Нет, ты точно никуда не поедешь, — отрезал Виго.

− Я тут будто в тюрьме! — произнесла она презрительно.

− Послушай, дочка, − вмешался дон Диего, − Виго надо быть сегодня на заседании. Будет решаться вопрос о дате голосования по закону о резервации, он не может пропустить это заседание ради шляпок, кружев или театральной ерунды!

− Закон о резервации? Ну, разумеется! — фыркнула она. — Вот уж не думала, что вы, дон Диего, втянете и Виго в этот пакт об узаконенных убийствах!

− Ты слишком молода, дочка, чтобы разбираться в том, в чём есть польза для государства! — жёстко парировал дон Диего. — А после этого нападения тебе точно стоит остаться дома.

− Именно потому, что я молода, и мне, и таким, как я, жить в этом городе дальше, его судьбу не должны определять только старики, живущие диким прошлым! — воскликнула она и со звонким стуком поставила чашку в блюдце.

− Оливия! Как ты можешь дерзить дону Диего! — вмешалась донна Виолетта. — Неужели ты не понимаешь, что, может, нападение этой ночью — дело рук проклятых крыланов! Прости меня, Ангел Скорбящий! — и она коротко пробормотала молитву, сложив вместе ладони.

− Да, Виго, ты посмотри… защищать кровососов за этим столом! Бедный дон Алехандро! Видел бы он, до чего докатился дом Агиларов! Ты бы вмешался что ли, − поддакнул Джулиан, подцепляя вилкой огромный кусок окорока и укладывая его на тортилью.*

− Никакого уважения к старшим, − поддержал сына дон Диего и откинулся на спинку стула, − посмотри-ка, до чего докатился этот дом — позор всего рода! Мой брат совсем ослеп, я погляжу, позволяет своей дочери отпускать подобное в адрес дяди. Ты бесстыдница, Оливия, и помяни моё слово, твоё поведение ещё аукнется позором для всей семьи!

За столом повисло грозовое напряжение.

− Лив… − Виго устало посмотрел на сестру, давая понять, что сейчас не время и не место для скандала.

− Что же. Всё понятно. Приятного аппетита, мне что-то есть расхотелось, − сухо ответила Оливия, встала и ушла, так яростно отодвинув стул, что он опрокинулся.

− Девчонка совсем от рук отбилась, − буркнул дон Диего. — И, пока бедняга Алехандро едва дышит, она окончательно втянет этот дом в пучину греха.

— Ты о чём, дядя? — спросил Виго.

— Да о том, что девице давно пора бы замуж. О ней и так уже болтают всякое. Да только для доньи Оливии в этом городе нет по-настоящему достойных кандидатов, с её-то суфражистскими взглядами! — саркастично произнёс дон Диего. — Все ей не такие! Права женщин! Права эйфайров! Тьфу, стыдобища! У этой девицы в голове гуакамоле* вместо мозгов!

— Ну, я не умаляю никак вашу заботу о племяннице, дон Диего, но сеньорита де Агилар умна, образована и красива. Она дочь гранда Акадии и очень завидная невеста. Она может позволить себе выбирать мужчину, — как будто невзначай произнёс Морис, переместившись в кресло на террасе и разворачивая утреннюю газету.

— Довыбирается она, ей уже не восемнадцать, и так старая дева, — буркнула донна Виолетта. — Стыд один сплошной! Вы не знаете, эрр Морис, что до того, как всё это началось, она не брезговала носить брюки и посещать злачные места. А ещё собиралась стать журналисткой! Мыслимое ли дело — подобное для незамужней девицы и дочери гранда?!

— Ты бы, Виго, поговорил с ней что ли. Ей ведь, и правда, уже не восемнадцать, − поддакнул дон Диего, − да и приличных молодых людей её возраста в Акадии уже всех разобрали: кто женат, а кто помолвлен. А на юнцов и вдовцов, знаешь ли… Вон, сколько времени Алехандро обхаживал старого хрыча Феррера — чем не муж? И если бы эта каприза не дула губы, то ему не пришлось бы столько отваливать за его долю в банке! — дон Диего вышел из-за стола и присоединился к Морису на террасе.

Слуга принёс ему ящик с курительными принадлежностями, бутылку хереса и рюмки.