Золотая Ладья

Еще через несколько шагов темень разгнал свет нескольких огоньков. Это горели в ставцах на земле длинные лучины. На деревянном помосте очертились контуры длинного предмета, накрытого суконной тканью. Видимо, его Рогдай и принял за тело змея. Любава подошла к помосту и сдернула тяжелый полог.

В глаза ударили солнечные лучи. Приученый к молчанию в тиши лесов Рогдай сумел сдержать свои чувства, однако более порывистый варн от удивления присвистнул. При свете факелов в самом центре пещеры сверкала золотая ладья с изогнутыми носом и кормой, похожими на голову и хвост невиданной птицы.

Кандих подошел к ней и нежно прикоснулся к тонкому золотому борту.

— Как же она действует? — он поднял взор на княжну.

— Никак не действует, — с улыбкой отозвалась Любава.

— Что ты хочешь сказать?

— Вы, мужчины, все время хотите изобрести устройство, которое бы все за вас делало. Чтобы повернуть рычажок — и коса сама бы косила траву, плуг сам пахал землю, а ладья сама бы везла вас, куда пожелаете. Но так не бывает. Без человека ничто не действует. Ткацкий станок без ткачихи — просто деревянная рамка. Так и с Золотой Ладьей. Она способна помочь тому, кто желает спасти свой народ, кто готов говорить с богами и пришел к ней с чистыми помыслами. Однако для всех остальных — это всего лишь большой кусок золота, пусть и искуссно выделанный.

— И как она сюда попала? — удивился Кандих, разглядывая удивительное творение.

Размерами ладья была почти как настоящая, но из чистого, ослепительно блистающего золота. Как доставили сюда такую тяжесть, оставалось загадкой, разгадать которую было по плечу разве что Великому Ковану. Ее не могла перевезти ни одна, даже самая большая подвода. Ее не способны были вытянуть волоком самые выносливые кони, сколько бы их не впрягли в упряжь.

Любава покачала головой.

— Этого никто не знает. Отец нашел тайник случайно, вернее, ему поведала о нем Рысь. Но слух как-то вырвался наружу и пошел гулять по Белу Свету, как это обычно бывает. Мы очень надеемся, что укромность этого места сбережет Ладью от лихих глаз и рук… А еще на защиту Ящера-Змия уповаем. Здесь, под землей и земляные, и водные его служители обретаются, иные из них, как я слышала, могут погубить человека взглядом, другие — вызвать подземные ветра, отнимающие разум.

Когда выбрались на поверхность земли, Рогдай оглянулся и застыл в изумлении: малейшие признаки того, что где-то тут таится скрын с ладьей, бесследно исчезли.

По возвращении в терем дочерей Рыси мерянин совсем помрачнел. Он понимал, что Кандих, по-видимому, получил то, чего добивался. Выходило, что скоро он отправится в обратный путь, а значит, и ему, Рогдаю, придется уезжать вместе с ним. Это не могло не огорчать мерянина. Улучив подходящий момент, когда после трапезы в горнице он остался наедине с молодым варном, Рогдай заговорил.

— Скажи мне правду, — попросил он. — Ты заверял меня, что княжна тебе безразлична. Почему же на тебя она обращает внимание, а меня даже взглядом не хочет удостоить?

Кандих усмехнулся, оглаживая тонкие усы.

— Видишь ли, друг мой, — изрек он с видом знатока, — девицы любят парней речистых да видных. А ты все стоишь в сторонке и дожидаешься, пока на тебя взглянут. Даже не заговоришь с ней. С чего бы она на тебя смотрела?

— Так ведь она княжна — как же я сам с ней заговорю?

— Ну, тут уж тебе решать. Чего ты от меня хочешь? Выжди удобный случай и потолкуй с ней, блесни своими умениями и познаниями.

Рогдай погрузился в еще большую печаль. Чем он мог блеснуть, чтобы покорить княжескую дочь? Даже читать был необучен, пока сидели в Хранилище — Кандих его выучил разбирать буквы… Правда, никто лучше него не знал всех секретов леса. Но для чего это Любаве?

Так он размышлял, выйдя из терема и бредя мимо сеннника. Неожиданно взгляд его упал на Бьорна, молодого послушника с Гаутланда, который жался к углу конюшни и делал ему рукой какие-то знаки.

Мерянин приблизился неохотно и оглядел Бьорна недружелюбно.

— Чего тебе?

Послушник с видом заговорщика пригласил Рогдая зайти за угол, укрывшись тем самым от посторонних глаз.

— Поговорить хочу, — признался он тихо.

— Ну, говори, — позволил Рогдай, понимая, что просто так от Бьорна ему не отвязаться.

— Ты ведь был с урманами?

— Ну, был.

— И как тебе у них?

— Да я пробыл с ними всего только пару седьмиц, — Рогдай пожал плечами, не понимая, к чему клонит собеседник.

— Они тебе рассказывали про Гаутланд?

— Нет. Да и не думаю я, что они родом оттуда. Насочиняли, небось, чтобы повод был за грамотой к Званимиру обратиться и чтобы ворота перед ними открыли.

Послушник погрустнел.

— Я уже немало времени сопровождаю преподобного наставника Августина, — проговорил он задумчиво. — Но чем больше я нахожусь рядом с ним, тем сильнее в моей душе роятся сомнения. Правильно ли я поступил, покинув родину и отказавшись от веры своих отцов? Мы повидали с ним множество народов и обычаев — тебе и не передать. Неужели все они веками жили неправильно, и только один народ в целом свете знал истину? Может ли быть подобное?

— Так ты что — надумал вернуться на родину? — удивился Рогдай.