Золотая легенда. Святые жены

Все приводимые цитаты из богословских трудов и сочинений Отцов Церкви представляют собой лишь пересказ сути их высказываний, порой и вовсе перефразированных, что, однако, свидетельствует о прекрасном знании автором излагаемого предмета. Однако именно эта специфика «Золотой легенды» вызвала множество нареканий со стороны наиболее серьезных деятелей Церкви и столпов богословия. Также понятно, что занимательные жизнеописания святых, в которых переплелись реальность и чудеса, больше похожи на сказки, чем на достоверные жития. Наличие явных небылиц привело к тому, что серьезные церковные мужи называли Иакова собирателем сказочек для легковерных.

Однако следует отдать ему должное: Иаков Ворагинский и сам прекрасно сознает это, время от времени оговариваясь, что тот или иной рассказ, конечно же, вымышлен и ему не следует особенно доверять. Например, в описании мученичества Маргариты он пересказывает историю о том, как святая была проглочена дьяволом, прикинувшимся драконом, и вырвалась из желудка чудовища, сотворив крестное знамение. «Но эту историю о звере, проглотившем девушку и выплюнувшем ее обратно, тем не менее надо считать апокрифической и всерьез не воспринимать», – добавляет он. И такой случай не единственный в книге. Причем любопытно отметить, что святитель Дмитрий Ростовский, под значительным влиянием «Золотой легенды» создавший в XVIII веке новые Четьи минеи, пересказывая эту историю из жизни святой Маргариты, подобной оговорки не делает. Возможно, такой откровенный разговор Иакова с читателем ценился последним порой намного больше, чем попытки непременно подать всё как неоспоримую истину.

Значительное влияние созданной Иаковом книги заключается не только в широком признании ее народом. Несомненно ее воздействие на культуру в целом, причем не только западную. Повествования «Золотой легенды» использовались во многих произведениях художественной литературы. Взять хотя бы историю о святой Цецилии: приводимая в настоящем сборнике, она нашла отображение во многих произведениях средневековой литературы и фольклора. Джеффри Чосер (ок. 1340–1400) в «Кентерберийских рассказах» включает ее в «Рассказ второй монахини», почти повторяя «Золотую легенду».

* * *

Известно, что жизнь Церкви зиждется не только на Священном Писании, но также поддерживается Священным Преданием, основную силу которого составляют жизнеописания святых и прежде всего мучеников, пострадавших за веру и тем самым явивших доказательства ее истинности. Ибо никогда не устоит то, за что никто не захочет умереть. И в этом отношении период раннего Средневековья представляет собой особенно важный этап. Гонения на веру прекратились, и начиная с IV века христианство стали принимать даже варвары, в результате чего мученичество как особый вид свидетельствования и утверждения веры фактически сошло на нет. Это, в свою очередь, имело некоторые неожиданные последствия, которые особенно отчетливо проявились в отношении христианства к женщине. Здесь едва ли не ключевую роль играет история жизни святой Агнессы.

Дело не только в том, что вводную часть жизнеописания святой мученицы Агнессы можно рассматривать в качестве образца того, как Иаков вообще описывает жизнь святых. Исторически святая Агнесса была совсем юной. Согласно Амвросию Медиоланскому, чьи трактаты «О девстве» представляют собой более ранний источник, чем «Легенда» Иакова, Агнессе в 305 году, в правление Диоклетиана, когда она была казнена за христианскую веру, исполнилось всего лишь двенадцать лет. Она была похоронена за пределами Рима на виа Номентана, где в конце IV века над ее могилой возвели базилику.

Описание Иаковом святой Агнессы, по обыкновению, начинается весьма произвольным разбором, предлагающим три различных объяснения значения ее имени. Одно из значений должно символизировать мягкость девушки, подобную мягкости овечьей шерсти. Однако на самом деле в портрете Агнессы, нарисованном Иаковом, ничего мягкого нет и в помине. Согласно дальнейшему описанию, она весьма жесткая, даже агрессивная сторонница девственности, поклявшаяся быть Христовой невестой, ибо хотя и была еще «дитя телом, но по духу – вполне зрелым человеком».